"В.Сапарин. Объект 21" - читать интересную книгу автора

решительно отклонил все мои попытки начать деловой разговор.
- Завтра, завтра, - сказал он категорически. - Спать пора.
В этой насыщенной жизнью полярной ночи время бежало так же незаметно,
как в самый ясный хлопотливый день. Оказывается, по московскому времени было
уже два часа ночи.
Геннадий Степанович проводил меня в мою комнату, пожелал спокойной ночи
и ушел.
Я разделся и лег в постель. Не успел я собраться с мыслями, как заснул
так крепко, что спал без всяких сновидений.


XVI

Когда я проснулся, в комнате было светло.
"Что это еще они придумали? - соображал я спросонок, подходя к окну и
отдергивая занавеску, пронизанную ровным и сильным светом. - Искусственное
солнце?"
Но вместо солнца я увидел луну. Огромная, круглая, с ясно различимой
добродушной улыбкой, она светила сильно и спокойно, словно это был фонарь,
заряженный аккумуляторами новой конструкции. Я вспомнил, что в
дореволюционной России в провинциальных городах в лунные ночи уличное
освещение выключалось: небесный фонарь давал больше света, чем все земные.
"А что, - подумал я, - ученые используют когда-нибудь Луну и для
освещения. Запалят на ней с помощью атомной энергии гигантский "костер" или
установят на ней зеркала, отбрасывающие солнечный свет на Землю. А может
быть, просто посеребрят ее поверхность, покроют какой-нибудь амальгамой,
чтобы увеличить естественное отражение в несколько раз".
В лунном свете была отлично видна бухта Капризная, с яркой дорожкой,
пересекавшей темную поверхность воды, и силуэтами гор, так же похожих на
двух кошек, как и восемь лет назад. Но там, где морды двух кошек сходились,
оставляя проход в море, стояла теперь бетонная плотина, казавшаяся при
лунном свете серебристо-белой. По краям ее, на вырубленных в горах
площадках, высились два огромных здания. Одно было с узкими окнами, идущими
от фундамента почти до самой крыши. Из длинных окон вырывался свет, более
яркий, чем лунный, и ложился на откос горы, покрывая его светлыми и темными
полосами. Другое здание, в восемь или десять этажей, было обычного для
исследовательских учреждений типа.
Я стоял у окна, должно быть, очень долго. Не знаю, каким образом в
комнате очутился Геннадий Степанович. Он был умыт, побрит и сиял обычным
своим добродушием.

- Ну, у вас и видик, - произнес удерживая улыбку.
Я посмотрел в зеркало, вделанное в дверцу платяного шкафа. На ковре
стоял босиком, в брюках с опущенными подтяжками и в ночной сорочке пожилой
человек с выражением глупого восторга на заспанном лице.
- Вы, случайно, не лунатик? - продолжал подтрунивать надо мной Геннадий
Степанович. - Я стучу, стучу в дверь, а он луной любуется...
- Не луной, а гидростанцией, - возразил я. - Только подумать, что та
бешеная сила, нас когда-то в лодке, теперь укрощена. Служит человеку.
- Это ведь Голубенцова идея. Помните "юношу"? Вы его еще тогда за поэта