"B.Сапарин. Голос моря (сборник "Ha грани возможного")" - читать интересную книгу автора

а Смородинов - нет: он от этого дела ни за что не отступится. Понимаете: -
Костя говорил сбивчиво, но горячо. - Это другая манера работы, другой
стиль.
А если стать на формальную точку, то будет все в порядке: тут ведется
научная работа, и там ведется научная работа. Деньги государственные и тут
и там не зря расходуют. Дают ценные результаты. Одни побыстрее, другие -
немножко помедленнее: ну, да ведь не сразу все.
- Это как у нас на промысле дельфинов. - сказал молчавший до сих пор
Безрученко. Он добродушно-лукаво усмехнулся, отчего лицо его сразу
оживилось, а в темных глазах на мгновение мелькнула искра по-украински
сдержанного юмора. - Один бригадир свой план выполняет и рад. Другой
старается план перевыполнить, перевыполняет и все еще недоволен. А
профессор этот мне нравится, - добавил он вдруг без всякого перехода. Он
снова стал серьезным. - Беспокойный такой, - в голосе Безрученко
послышалось одобрение.
- Это хорошо. Ну, мне пора.
Он попрощался с нами и уверенно зашагал по тропинке к селу, где уже
замелькали в окнах огоньки.
Над морем и горами спустилась темная южная ночь.


* * *


Удивительно, до чего бывают навязчивы некоторые идеи! Неугомонный Петр
Иванович, мечтательный и увлекающийся Костя Никитин и спокойный,
уравновешенный Безрученко с его твердой верой в науку заразили меня.
Понемногу и я стал задумываться над уловителем голоса моря.
Загорая на пляже или совершая прогулки по окрестностям, я часто ловил
себя на том, что думаю о конструкции резонатора, который я видел на
Черноморской станции. Сначала я пытался отогнать от себя эти мысли. В
конце концов, я приехал в этот благословенный уголок природы, чтобы
отдыхать, а не для того, чтобы ломать голову над усовершенствованием
изобретения, которым и без меня занималось уже столько людей! Но со мной
произошло нечто вроде того, что приключилось со сказочным героем, который
должен был думать о чем угодно, только не о серой лошади. Как известно,
герой не выдержал испытания:
словно назло ему все время лезла в голову запрещенная мысль.
То же получилось и со мной. Сидя где-нибудь в тени под мощной кроной
грецкого ореха и глядя на залитую солнцем дорожку, я размышлял о том, что
это за капризная стихия - море и какая на самом деле заманчивая задача -
заставить ее предупреждать человека о своих капризах.
Наконец, я не выдержал. Махнув рукой на все соображения о том, что не
следует путать отдых с работой, я решил заняться усовершенствованиями того
прибора, что нам показали на станции.
"Играют же люди в карты, - рассуждал я, оправдывая себя, - ломают
голову над каким-нибудь преферансным ходом, забивают ее чорт знает чем,
разным хламом, вроде запоминания всех вышедших из игры карт (я не играю в
карты, не люблю и не понимаю этого занятия), почему же мне не заняться
этим прибором, так сказать, на свободе, в этой приятной обстановке, чтобы