"Виктор Сапарин. Последнее испытание ("Знание - сила", 1959, N 11)" - читать интересную книгу автора

кататься в этом огромном зале, как горошина в консервной банке. Увидев,
наконец, какую-то дверь, он вышмыгнул, как мышь, из зала и очутился в
коридоре.
Здесь стены не просвечивали и обстановка казалась безопаснее, а
неожиданные крены напоминали качку корабля в бурю - ощущение вполне
земное. Мгновениями Шервуд забывал, что станция, построенная для Венеры,
мчится в воздухе, словно выпущенный из рук бумажный змей. Он никогда не
думал о планирующих способностях проектируемого им сооружения. Сейчас он
пришел к выводу, что создал почти идеальный парашютирующий аппарат.
Затем по странным законам логики в нем пробудилась жажда деятельности.
Сидеть, как крыса в тесной ловушке, не казалось ему сейчас уже таким
заманчивым, как четверть часа назад. Он должен осуществить то, что
собирался сделать перед тем, как налетел ураган, - проникнуть в обзорную
башню и подключиться к наружной антенне.
В коридор выходило множество дверей. Он осторожно открыл первую по
счету и увидел новый, короткий, поперечный коридор. Пять дверей,
одинаковых стандартных дверей, без табличек, смотрели на него. За одной
оказалась квадратная пустая каморка. Темные, без света, помещения он
обнаружил и за следующими тремя дверьми. Оставалась последняя, пятая.
При проектировании станции Шервуд предусмотрел, что рассеянный свет
венерианского дня будет проникать во все помещения, где он потребуется.
Поэтому-то он сделал столько прозрачных или полупрозрачных стен и перекрыл
здания просвечивающими куполами. На Венере не придется бояться прямых
солнечных лучей. Но сейчас мгла, что окружала станцию, бросала мрачную
тень на все. В коридоре царили какие-то темные сумерки, в помещения
приходилось обследовать ощупью.
В беспорядочных рывках, которыми обрушивался ураган на детище Шервуда,
видимо, была какая-то закономерность. Преимущественно бортовая качка
сменилась на килевую, то есть направленную вдоль коридора. Держаться на
ногах стало очень трудно. Шервуд решил, что лучше всего передвигаться по
способу далеких предков человека. Но и подползти к пятой, дальней двери,
замыкавшей коридор, удалось не сразу. Раза два Шервуда сильными толчками
отбрасывало назад с такой легкостью, с какой ребенок, балуясь, сшибает
букашку с травинки. Зато третий толчок подбросил его прямо к двери, он
едва не стукнулся об нее головой. Он открыл дверь, протянул руки,
нащупывая пол, и в ужасе отпрянул назад.
Руки ничего не встретили. За дверью зияла пустота, провал, колодец,
темный и казавшийся бездонным. Такие блуждания в лабиринте и
подкарауливающий колодец могут присниться только в страшном сне. Дрожь и
внезапная слабость охватили Шервуда, когда он сообразил, что следующий
толчок наверняка сбросит его в пустую шахту подъемника. Тело его ослабло,
и следующий толчок, который не замедлил произойти, отшвырнул его от двери
словно мешок с песком.


Гаскар, смотревший, не отрываясь, на экран, откачнулся на спинку стула.
На лице его отразилось смятение.
- Она разорвалась... - произнес он сдавленно.
Дэвис быстро подвинулся к прибору. Бледные полосы проносились по
экрану, клубы и завитки, словно космическая туманность в стадии