"Джонатан Сантлоуфер. Живописец смерти " - читать интересную книгу автора

Уилли ухватился за столб уличного фонаря, прижавшись лбом к холодному
металлу. Мать говорила, что в детстве у него возникали какие-то странные то
ли приступы, то ли озарения. В общем, он видел то, что потом случалось. Но
это было очень давно, и Уилли ничего не помнил.
Нет. Это все работа. Я слишком Много времени провожу в мастерской.
Нужно чаще бывать на воздухе.

3

Кросби-стрит была забита машинами. Ревели клаксоны, таксисты ругались
почем зря, сердито поглядывая на рабочих, которые невозмутимо забрасывали в
заднюю часть кузова фургона высыпавшиеся рулоны материи. Фургон стоял, почти
перегородив улицу, похожий на потерпевший крушение поезд.
Но стоило Уилли пересечь Бродвей, как обстановка изменилась. Пошли одни
бутики и галереи современного искусства, не уступающие друг другу ни
сантиметра своей территории, а между ними фланировали невообразимо стильные
мужчины, в основном приятной наружности, в элегантных черных костюмах,
воспринимающие себя очень и очень серьезно.
Один из них окликнул Уилли. Моложавый, со светлыми, почти белыми
волосами, разделенными на узкие полоски, которые у корней были черными, что
неплохо сочеталось с двухдневной щетиной на его худых щеках. Это был Оливер
Пратт-Смит, тоже художник, которого Уилли терпеть не мог. На то у него были
серьезные основания. Пару лет назад у них была совместная выставка в одной
лондонской галерее. Ушлый и смекалистый Пратт-Смит прибыл на два дня раньше
и покрыл пол галереи конским волосом. Сам же поместился в центре зала за
большой и шумно работающей швейной машинкой, где намеревался провести весь
день, пропуская через машинку конский волос. Что при этом получалось, Уилли
так и не понял. Однако ясно было одно: к его работам посетители могли
подойти только утопая в конском волосе по щиколотку или даже выше, потому
что толщина слоя достигала тридцати сантиметров. К тому же фактура картин
Уилли была такой, что волосы к ним сильно налипали. Он потом несколько
месяцев отдирал эту гадость пинцетом.
Уилли кивнул без энтузиазма, разглядывая специально наведенные пятна
краски на совершенно новеньких черных джинсах Пратт-Смита. Странно, ведь
этот парень живописью не занимался.
- Только что из Дюссельдорфа, - затараторил Пратт-Смит, хотя Уилли ни о
чем его не спрашивал. - Устраивал там шоу. - Он вперил в Уилли свои пустые
серые глаза уставшего от жизни тусовщика. - Разве ты не получил приглашения?
Я уверен, что посылал. Ну ничего, на ноябрь у меня назначено несколько шоу в
Нью-Йорке. Надеюсь, ты побываешь на них. Понимаешь, ноябрь - это ведь самый
лучший месяц. А еще одну инсталляцию я пытаюсь пристроить в Венеции.
Понимаешь, на бьеннале.
- Опять с конским волосом? - осведомился Уилли. - Я тут на днях видел
пару инсталляций, довольно смелых, и вспомнил тебя.
- Нет, - без тени улыбки ответил Пратт-Смит, - теперь я занимаюсь
пылью. Собирал несколько месяцев. Смешиваю ее со своей слюной, а затем
создаю биоморфные узоры. - Поскучнев, он нехотя ковырнул грязным ногтем
другой ноготь. - А ты?
- Я тоже приеду в Венецию, - сказал Уилли. - На бьеннале. На этот раз
собираюсь привезти крупный промышленный пылесос. Поставлю посередине зала и