"Джонатан Сантлоуфер. Живописец смерти " - читать интересную книгу автора

немногочисленными старыми звездами, чей свет еще сиял, боролись за жизненное
пространство со звездочками, какие только начинали загораться, и наблюдали
за теми, кто уже преуспел.
Примерно за квартал от галереи народу на тротуаре заметно прибавилось.
Уилли испытывал огромное искушение развернуться и отправиться к себе в
мастерскую спокойно поработать в тишине, но заставил себя идти дальше. Он
был профессионалом, вернее, хотел им стать, а для этого нужно приучиться
делать то, к чему совсем не лежит сердце. Уилли глубоко вздохнул, расправил
плечи, поздоровался с несколькими знакомыми и направился в галерею.
Главный выставочный зал был переполнен. Присутствующие, разбившиеся на
группы, конфигурация которых непрерывно менялась, оживленно беседовали,
причем каждый напряженно рыскал взглядом по толпе, видимо, выискивая кого-то
позначительнее. В зале стоял громкий гул.
Протискиваясь к центру зала, Уилли услышал, как кто-то рядом произнес:
"Живописец смерти", - и замер.
- Ой, не говори! - произнесла женщина лет под тридцать, затянутая в
черную кожу, с мускулистыми руками, татуированными от запястий до локтей,
как будто надела перчатки от Пуччи. - Этот Живописец поверг меня в дрожь.
Да, в гребаную дрожь. Я теперь в своей мастерской не чувствую себя в
безопасности.
- Я тебя понимаю, - отозвался мужчина лет под пятьдесят с бритой
головой и полосой, проведённой по носу. - Я тоже очень напуган. Вчера ночью
не мог заснуть, пришлось принять горсть таблеток квалуда.
- Уилли! - Сквозь толчею к нему пробрался Скайлер Миллс и обнял за
плечи. - Решил развлечься?
- Вы сами учили меня, Скай, что это не развлечение, а работа.
Старший хранитель Музея современного искусства похлопал Уилли по плечу:
- Молодец. Правильно усвоил уроки и потому навсегда останешься моим
любимым учеником. - Он по-отцовски сжал руку Уилли, а затем вспыхнул
улыбкой, предназначенной кому-то за его спиной. - О, королева ночи!
Аманда Лоу стремительно прижалась лицом к щеке Скайлера и поцеловала
воздух. Это была женщина болезненной худобы, в черном облегающем платье
от-кутюр Аззедины Алайи. Вот только облегать у нее было практически нечего.
Тазобедренные и плечевые кости были настолько остры, что угрожали порвать
материю. Волосы неестественного красновато-лилового цвета были грубо
подрезаны до уровня мочек ушей, в одной из которых красовалась серьга, такая
огромная, что задевала плечо. Невероятную бледность лица подчеркивали брови
в виде черных запятых, темные тени на веках и красный рот, похожий на
глубокую рану. В общем, это было нечто среднее между маской театра кабуки и
трупом.
Она поцеловала воздух где-то неподалеку от щеки Уилли, затем зацепила
его одной рукой, а другой Скайлера и повела вперед осматривать экспозицию.
Толпа расступалась перед ними, как Красное море перед Моисеем.
- Живописец смерти, Живописец смерти. Только и слышу о нем со всех
сторон. Я уже больна до смерти от Живописца смерти.
- Какой милый каламбур, - заметил Уилли.
Скайлер рассмеялся.
- Но вы должны признать, этот Живописец смерти - весьма творческая
натура. Уверен, его надолго запомнят.
Аманда бросила на него равнодушный взгляд.