"Владимир Маркович Санин. Безвыходных положений не бывает " - читать интересную книгу автора

Меня всегда сильно раздражала манера этого типа хвастать своей
начитанностью, но что поделаешь, если Вика слушала его развесив уши. Она
сидела на скамье, грызла лимонные дольки и время от времени подбрасывала
сучья в огонь, разгоревшийся от ее излюбленного вопроса:
- Мальчики, так что же все-таки в жизни важнее - сила или ум?
Между мной и Гришей была разница в десять килограммов мускулов и в
пятьсот прочитанных книг. Причем мускулы принадлежали мне, а книги были
прочитаны Гришей. Стоило ему раскрыть рот, как на вас низвергался водопад
имен, цифр, дат и названий, водопад, который подминал вас, швырял, как
щепку, и выбрасывал на берег жалким и ничтожным. И этой энциклопедии на двух
тощих ногах я мог противопоставить лишь постоянную подписку на спортивную
газету и второй разряд по боксу. Я самокритично сознавал, что это не бог
весть что, но был весьма далек от непротивленчества и смирения гордыни.
- Послушайте, вы, мыслитель, - прорычал я, - любопытно было бы узнать,
как вам помогут все эти Вольтеры и Свифты, скажем, перенести через лужу
девушку? Учтите, девушка так устроена, что ей интереснее, если на руках
носят ее, а не справку об освобождении от физкультуры.
Посверлив близорукими буравами Вику, Гриша ядовито ответил:
- Если бы Альберт Эйнштейн занимался только тем, что носил на руках
девушек, то у нас было бы два Геракла и ни одной теории относительности.
Я заметил, что Альберт Эйнштейн при всей его гениальности не
продержался бы против Геракла и трех раундов по три минуты, на что Гриша
немедленно ответил, что Геракл и за тысячу лет не вывел бы знаменитую
формулу о том, что энергия равняется массе, помноженной на скорость в
квадрате.
Вика улыбалась. Наш спор, переходящий из вечера в вечер, доставлял ей
большое удовольствие. Иногда она отдавала предпочтение мне, и тогда Гриша
погружался в своих философов, как мулла в Коран. Иногда в немилость попадал
я, и тогда моего противника на ринге ждали сплошные неприятности, ибо мне
мерещилось, что передо мной стоит Гриша. А на ринге, как известно, побеждает
совсем не тот, у кого язык лучше мелет воздух.
Это на ринге. А кто побеждает в любви - этого я понять не мог. И Гриша
тоже, хотя голова его клонилась от тяжести чужих мыслей. Это знала только
Вика, а может, только делала вид, что знала.
Но одно она понимала наверняка: что мы с Гришей уравновешивали друг
друга, как два ведра на коромысле.
Развязка наступила в тот же вечер. Мимо нас по аллее проходила компания
веселых парней, которые позволили себе быть нетактичными. И пока Гриша рылся
в памяти в поисках подходящих цитат из Цицерона, я сложил из парней пирамиду
у Викиных ног. Вика ласково мне улыбнулась, и я подумал, что Гришина песенка
спета. Но Гриша и бровью не повел. Он вытащил журнал и за несколько минут
ухитрился заполнить кроссворд, в котором я не мог угадать ни единого слова.
Вика улыбнулась Грише.
И я, отброшенный на исходные позиции, решительно произнес:
- Вика, я вас люблю. И этот парень, которого я давно мечтаю взять, как
щенка, за загривок и бросить в фонтан, тоже, наверное, к вам неравнодушен.
Выбирайте, кто из нас достоен вашего бесценного общества и дальнейшей
перспективы. А то мне надоело слушать от этого мыслителя всякие глупости,
вместо того чтобы внимать вашему чудному голосу.
И Гриша, не сводя с Вики своих выпученных от любви близоруких глаз,