"Владимир Санин. Одержимый (повесть)" - читать интересную книгу автора

Зафиксированные повреждения: волной выдавило стекла в рубке у правого
крыла, оборвало антенны.
Обледенение при сильном снегопаде следует квалифицировать как крайне
опасное.
Выводы:
1. Разворот на 180 градусов на заднем ходу рекомендовать нельзя, так
как для обледеневших судов типа СРТ он слишком опасен и может привести в
штормовых условиях к опрокидыванию судна. Данный маневр может быть
использован лишь высокобортным судном с большим тоннажем.
2. Еще раз проверить и рекомендовать к использованию, помимо эмалей,
полиэтиленовую пленку Баландина.
3. Большинство капитанов при обледенении предпочитает держать судно
носом на волну - главным образом для того, чтобы не менять заданный курс или
не удаляться от района промысла. У данного вида штормования, однако,
имеются очевидные недостатки: слишком интенсивно идет процесс обледенения,
судно испытывает чрезмерно тяжелые динамические нагрузки от ударов волн,
которые расслабляют заклепки и швы наружной обшивки, что создает угрозу
возникновения течи и даже перелома корпуса.
Рекомендация: прежде чем попытаться развернуться и начать штормование
по волне, необходимо оценить обстановку. При этом особое внимание следует
обратить на одно обстоятельство: если длина волны близка или равна длине
судна, метацентрическая высота, и так понизившаяся из-за обледенения, может
оказаться отрицательной и судно опрокинется. Поэтому в данной обстановке
необходимо немедленно уменьшить скорость, чтобы гребни волн быстрее
проходили среднюю часть судна. И вообще в тех случаях, когда длина крутых и
коротких волн близка к длине судна, штормовать по ветру рекомендуется лишь
при крайней необходимости.
4. Обледенение высокорасположенных конструкций, увеличивая парусность
судна, представляет особую опасность для удержания его на плаву. Смерзание в
одно целое рангоута, такелажа, мачты может привести к критическому крену.
Рекомендация: в любых условиях производить первоочередную околку
высокорасположенных конструкций.
Обсуждение проходило ночью, после околки льда; увидев, что мы начинаем
слушать вполуха и засыпаем в креслах, Чернышев прекратил разбор, поставил
задачу на следующую фазу эксперимента и отпустил нас по каютам. Помню, я
испытывал такую нервную и физическую усталость, что на заключительные слова
Чернышева реагировал довольно тупо: проспиртованный изнутри, растертый
спиртом снаружи, закутанный, как кокон, в одеяло, я мог думать только о
постели. И, лишь вскарабкавшись на свой второй ярус и уронив голову на
подушку, я не без трепета представил себе, что это значит - набрать сорок
пять тонн льда и отработать его околку в штормовых условиях открытого моря.
До сих пор, как говорил Чернышев, мы занимались сбором разведывательных
данных; теперь же мы схватились с обледенением врукопашную...
На размышления, однако, сил не осталось, и я заснул тяжелым, тревожным
сном.
Но, прежде чем мы приступили к третьей фазе эксперимента, на борту
"Семена Дежнева" произошли важные события.


ВИКТОР СЕРГЕЕВИЧ КОРСАКОВ