"Владимир Санин. Новичок в Антарктиде (полярные были)" - читать интересную книгу автора

Я бесцельно бродил по верхней палубе, вновь переживая сцену прощания и
втихомолку поругивая себя за безудержный оптимизм, который погнал меня на
край света, - настроение, совершенно никудышное для начала дальнего
путешествия.
И в этот момент я увидел Василия Сидорова. Он стоял у фальшборта, курил
и с некоторой скукой смотрел на однообразную водную гладь. Внешность его не
назовешь незаурядной: человек лет сорока, среднего роста, яркий свитер
обтягивает широкую грудь, на лице приметнее всего светлые глаза с часто
меняющимся выражением: то мягкие, чуть ли не добрые, и вдруг - холодноватые
и колкие. Бьюсь об заклад, что девяносто девять из ста физиономистов не
определили бы, что перед ними - один из самых бывалых советских полярников
среднего поколения.
Пожалуй, не было на борту человека, с которым я так страстно желал бы
поговорить. Василий Сидоров - это имя не только воскрешало мои воспоминания
о дрейфующих станциях, оно ассоциировалось и с легендарным, заветным,
необыкновенно ароматным для литератора словом "Восток" - именно так
называется расположенная в недоступнейшем уголке Антарктиды станция,
начальником которой шел смотревший на указанную водную гладь человек. В
четвертый раз! А вы представляете, что такое четыре раза зимовать на полюсе
холода? Я тогда еще не представлял, но сознавал, что Сидоров - человек,
которому посчастливилось (можете заменить это слово другим, если хотите)
мерзнуть больше любого из живущих на Земле людей. Знал и то, что именно ему
довелось зафиксировать минимальную температуру на поверхности нашей планеты:
24 августа 1960 года Сидоров и его друзья, выйдя из домика на метеоплощадку,
как зачарованные смотрели на столбик термометра, застрявший у отметки минус
88,3 градуса.
И вот этот самый Сидоров стоял в трех шагах от меня. Быть может, в
другой ситуации я не рискнул бы просто так взять и подойти, но в экспедиции
отношения упрощаются и этикет не требует обязательного шарканья ножкой.
Поэтому я подошел и назвал себя, в глубине души надеясь, что Сидоров
вспомнит нашу мимолетную встречу в центре Арктики. Вспомнил! Причем не мои
разглагольствования за столом, а пластмассовый, как он выразился,
"чемоданчик" для яиц, который по настоятельной просьбе матери я
действительно таскал с собой в интересах диеты.
Мы посмеялись - отличное начало для разговора, ибо в смехе
присутствует нечто такое неуловимое, что вызывает доверие и стимулирует
дальнейшее общение.
Первый разговор у нас был короткий, но принял абсолютно неожиданный для
меня оборот. Услышав, что по договоренности я должен уйти на "Визе" обратно,
Василий Семенович неодобрительно покачал головой.
- Зря, - сказал он, и в глазах его, доселе доброжелательных, появился
тот самый холодок. - Антарктиду увидеть можно и в кино. В ней пожить нужно.
Хотите совет? Прощайтесь с "Визе", перебирайтесь на материк. Уйдете домой
через полгода на "Оби".
- Я уже сам об этом подумывал. Но разрешит ли начальство?
- Думаю, что да. Начальник экспедиции Гербович, как увидите сами,
человек суровый, но покладистый. Скажете ему, что хотите пожить на Востоке,
и он...
Мои глава полезли на лоб.
- На... Востоке? - переспросил я детским голосом.