"Евгений Санин. Сон после полуночи (Клавдий, Историческая повесть) " - читать интересную книгу автора

Глава Ш

РИМЛЯНЕ И ЭЛЛИНЫ

В огромной зале шли последние приготовления к приему посетителей,
заполнивших форум перед императорским дворцом.
Когда-то, во времена Тиберия и особенно Калигулы, приемов,
устраиваемых Цезарем боялись больше, чем недопущения на них, а теперь, при
Клавдии, римляне всех трех сословий, стремились во что бы то ни стало
попасть на аудиенцию, словно пытаясь наверстать упущенное. И пока они
вместе с гонцами от наместников провинций и иноземными послами нетерпеливо
ожидали допуска во дворец, с золотых и черепаховых украшений на дверях
зала, кедровых столов и многочисленных статуй смахивались последние
пылинки.
Льняные полотенца мелькали в ловких руках рабов.
Номенклатор, чьей главной обязанностью было объявлять имена допущенных
на прием, с закрытыми глазами повторял про себя заученный наизусть список
приглашенных.
Привратник, в который раз, объяснял рабу-новичку, как правильно
приподнимать дверную занавесь перед очередным посетителем, мысленно обещая
утопить непонятливого фракийца в Тибре, если хоть один из них запутается в
ней.
Начальник преторианцев бегал от одного воина своей когорты к другому,
поправляя шлемы, подравнивая щиты и ножны...
Вся эта суматоха, предваряющая, по обыкновению, каждый большой прием,
не касалась лишь ближайших друзей и советников Клавдия.
Разбившись на две равные по числу группы, они ожидали выхода Цезаря по
разные стороны императорского помоста. Но это было лишь численное
равенство, подобное тому, как пять слонов могут равняться пяти мышам, или
горсть жемчуга - горсти пепла. Философы, а такие были как с одной, так и с
другой стороны, могли бы пуститься в рассуждения, что порой и мышь может
обратить великана-слона в бегство, а даже щепоть праха матери может быть
дороже горы самых отборных жемчужин, и наоборот - слон может раздавить
мышь, даже не заметив ее мучений, а на богатство можно купить здоровье и
свободу своим ближайшим родственникам. Словом, истинное неравенство двух
групп чувствовалось во всем.
В одежде - белые тоги сенаторов, окаймленные широкими пурпурными
полосами, выглядели предпочтительнее скромных плащей
вольноотпущенников-эллинов.
В расположении - если сенаторы Гальба, Силан, Афер, Сенека и
присоединившиеся к ним, пока Клавдия готовили к приему, Вителлин стояли у
самого императорского кресла, то вольноотпущенники занимали место в
почтительном отдалении.
И наконец - и это было самым приятным для римлян и обидным эллинам - в
поведении.
- Эй, Паллант! - окликнул Силан, стоящего рядом с Нарциссом
вольноотпущенника. - Это ты помогал цезарю составлять последний эдикт на
постройки в Риме?

Названный эллин поднял голову, чтобы ответить, но на его плечо легла