"Евгений Санин. Между жертвенником и камнем (Тиберий, Историческая повесть) " - читать интересную книгу авторажены. И в довершение всего пообещал выдать за него свою родную внучку,
кровную родственницу Октавиана Августа. Надежда на то, что Сеян снова поддастся на его уловку, слегка успокоила Тиберия. Но ненадолго. Вскоре ожидание и томительность перед неизвестностью стали такими невыносимыми, что он едва не сжег почти доконченные записки, выкрикивая, что не хочет, чтобы над ним смеялся проклятый Сеян. Но вид огня, к которому он уже поднес листы пергамента, неожиданно отрезвил его. Он даже принялся дописывать свои деяния. Написал, что в отличие от Юлия Цезаря и Августа отказался переименовывать сентябрь в "Тиберий", сказав льстивым сенаторам: "Что же вы станете делать, когда дойдете таким образом до тринадцатого Цезаря?" Но длинная фраза быстро утомила его, и он, уснул, уронив голову прямо на стол, а наутро потребовал еще одну амфору вина. Когда же он, наконец, вышел из спальни, бросившиеся было к нему для приветствия ученые и слуга в растерянности остановились. Перед ними стоял худой, ссутулившийся старик с ввалившимися глазами и жалким голым теменем. Тиберий хмуро огляделся и остановил потеплевший взгляд на своем внуке, который стоял рядом с высоким, очень бледным юношей. - Подойди сюда, Гемелл, - окликнул он. - Дай мне обнять тебя... Гемелл порывисто рванулся к деду. Тиберий притянул его к себе. Постоял так несколько секунд. Потом рассеянно спросил, кивая на юношу, не знавшего куда девать свои худые длинные руки: - Твой новый приятель? - Что ты, это же Гай! - удивился Гемелл, - Мой названный брат! Сын - Германика?.. Спина, Тиберия неожиданно выпрямилась. Лицо стало быстро менять свое выражение. Напряглись губы, затвердели скулы. Он впился ожившими глазами в своего приемного внука Гая и забормотал: - Да-да, узнаю... Эти брови, подбородок, глаза... Только он похож не на отца, а весь в свою мать - Агриппину! Последние слова он произнес сквозь стиснутые зубы и, дав знак Валенту следовать за ним, вновь ринулся в спальню, оставив в недоумении всех. Только когда за офицером захлопнулась дверь, император дал волю своему гневу. - Живет, еще волчье племя! - с силой ударил он ладонью по ковру на стене. - Течет в его жилах кровь Германика и Агриппины! А я тут, в полном неведении... Ну что там Макрон? Валент виновато развел руками. - Проклятье!.. - судорожно вцепился пальцами в нежный ворс ковра Тиберий. - Хоть бы какой знак от него! Строчку! Слово... Живу словно в зале с погашенными светильниками... А тут еще этот Гай... Вылитая Агриппина! - Да, похож, - согласился Валент. - Ты видел ее? - мгновенно обернулся к нему Тиберий. Хотел было добавить: "До того, как я отправил ее в ссылку?" Но промолчал. - Да! - охотно ответил Валент. - Она проводила смотр нашему шестому легиону, в котором я служил до того, как прибыл сюда. - И этого тоже? - с неприязнью спросил Тиберий, показывая пальцем на дверь. |
|
|