"Евгений Санин. Черный Феникс (Историческая повесть) " - читать интересную книгу автора

Как отвечал тому сверху Архипп:
- Я везучий, и поживу еще, будь уверен! Причем так, как тебе не
снилось! Ибо я не такой осел, чтобы вернуть вам все! Уж десяток-другой
миллионов сестерциев я припрятал, и они еще дождутся моего возвращения!
На глаза Авиту попался якорный канат. Черный. Новенький. Хорошо
промасленный, ни разу не спускавший якорь в чужих портах. И якорь - самая
спасительная часть корабля, вдруг подумалось ему, тоже, наверное,
новенький, и способен удержать даже такое судно от гибели на скалах.
И тут он понял, что надо делать.
Легионеры не препятствовали Авиту бежать в сторону, противоположную от
трапа - к носу корабля. Подскочив к канату, он с яростью, небывалой силой
взмахнул мечом и - словно расправлялся на месте со своим доносчиком, а
заодно и со всеми остальными - перерезал его. Все! Теперь якорь навсегда
останется на своей родине. А эти...
- Эй! Уберите этого сумасшедшего! - заревел наверху Архипп. - Он же
погубит нас!!
Но Авита уже ничто не могло остановить.
Он пробежал к месту, где крепились швартовые, и с наслаждением
принялся кромсать их.
Обрывки канатов поползли по каменным плитам, вслед за медленно
отходящим от пристани кораблем.
- Молодчина, Авит! - кричал Фундан. Вырвавшись, наконец, из
удерживающих его рук, он подбежал к сенатору, обнял его.
- Теперь уже ничто не спасет их! - радостно заметил подошедший к ним
Адвент.
- А своим спрятанным золотом уже не воспользуются и остальные черные
фениксы! - подтвердил Квириний и одобрил: - Славно придумано!
И даже Крисп, не выразив Авиту недовольства, без слов поднял меч и
водворил его на место.
Тем временем на капитанском помосте появился римлянин, очевидно
знакомый с морским делом. Он принялся отдавать торопливые команды. Сев на
скамьи гребцов, доносчики недружно ударили веслами.

Корабль накренился, едва не зачерпнув воды. Мачта его пронзительно
заскрипела. В одном месте, к великой радости бывших ссыльных, от обшивки
отлетела доска.
Избегая губительного столкновения с триремой и остальными судами,
корабль отошел от причала и, виляя, обреченно двинулся в сторону волнорезов
и кипевшего за ними моря.
Его отход был встречен на берегу полным молчанием. И это был, пожалуй,
тот единственный в истории Остийской гавани случай, когда никто из
провожавших не пожелал отплывающим счастливого пути, что так важно в любом,
наполненном тревогами и опасностями, морском путешествии.