"Евгений Санин. Черный Феникс (Историческая повесть) " - читать интересную книгу автора

- Лучше бы я остался в легионе! - со вздохом сделал для себя вывод
Крисп. - Хотя все тридцать лет только и мечтал о том дне, когда снова увижу
Рим.

- Значит, ты начинал службу еще... - видя, что Лампоний вновь требует к
себе внимания, перевел беседу в другое русло Авит.
- При Нероне! - не давая утруждать себя подсчетами столь знатному
человеку, как сенатор, поспешил ответить центурион. - После него присягал
императорам Гальбе, Отону...

- Ого! - одобрил Авит.
- Божественным Веспасиану, Титу!

- Браво, Крисп, браво!
- Домициану...

- А вот это зря! - дождавшись, наконец,паузы, когда все угрюмо
замолчали, выкрикнул Лампоний и с вызовом начал: - Впрочем, императоров, как
и отечество, не выбирают...

- Иное дело - женщины! - перебил его Квириний. - Верно, Крисп?
- Точно! - подтвердил центурион, и его изуродованные губы расползлись в
улыбке, в которой было что-то зловещее. - После жаркого боя, кувшина вина -
в таверне или первом попавшемся хлеву...
- И сейчас бы, небось, не отказался, а? -подмигнул Квириний.
- Какой бы я после этого был центурион... - обиженно проворчал Крисп.
Такой ответ явно понравился легату. Подумав, он осушил последнюю чашу
вина и решительно поднялся с места.
- Тогда пойдем со мной. Заберешь себе мою рабыню. Она мне надоела. Не
греет - холодна, как снег своей родины! - пожаловался он и длинно зевнул. -
К тому же, через пару дней увидим берег Италии. А там - жена, старые боевые
подружки... Надо как следует выспаться перед встречей!
Пожелав римлянам спокойной ночи, Квириний с центурионом вышли из
каюты.

При упоминание, пусть даже о дальнем береге Италии, от которого до
Рима было еще несколько дней пути, разговоры оживились, но почти тут же
угасли.

Слова легата о скорой встрече с родными подействовали на всех
одинаково. Каждому захотелось остаться наедине со своим счастьем,
сомнениями, местью...

Не был исключением и Авит.

Допив вино, он забрался на свою постель.
Трирема мерно покачивалась на волнах. Огонек светильника, оставленного
на столе, делал каюту таинственной. Она была похожа на его комнату в
тирской хижине! Сколько ночей пролежал он в ней вот так, без сна напролет,