"Дмитрий Санин. Белое солнышъко " - читать интересную книгу автора

бойцов; в небесах волнующе затрынькали арфы. У Абдуллы заныли зубы.
Бойцы сильно изменились. Физиономии у них стали неестественно чистыми и
розовыми. Они верноподданически таращили глазки, бренчали георгиевскими
крестиками. Вслух теперь говорили исключительно о Государе и имели честь; с
восторгом шептались о кассовых сборах и что хорошее кино золота принесет
больше, чем на баркасе. Подчинялись Лощеному: теперь он был главным героем,
лихим петербургским князем с манерами лейб-наперсточника, а Абдулла - его
верным туземным помощником.
Абдулла, стыдно признать, стал бояться. Не самого Лощеного, конечно -
он стал бояться, что его выгонят из фильма (хотя смутно понимал, что это
такое - но мысль об увольнении совершенно парализовывала волю). И еще он
стал бояться слова "КОНЕЦ". Никогда никого и ничего не боялся - и на тебе!..

***

За барханом, куда на минутку отъезжает время от времени любой воин,
Абдуллу поджидали двое.
Один - немолодой бородатый солдат - вскочил при виде Абдуллы, держа
длинную винтовку наизготовку. Лохматую шинельку он бросил на песок, рядом с
огромным медным чайником - а дуло винтовки направил Абдулле в живот. Рядом с
солдатом, ссутулившись, сидел невысокий человек и быстро писал в школьной
тетрадке. Свой пиджак человек положил рядом с шинелью солдата. Абдулла людям
никогда не удивлялся - но сейчас сильно вздрогнул и машинально потянулся к
маузеру: иблис! Собственной персоной - лысый, лобастый, с бородкой! Солдат
мгновенно вскинул винтовку к плечу; в его осторожных глазах стояло сумрачное
выражение - мол, только попробуй, тронь маузер! Абдулла опустил руку.
- Зачем пришел? - неприязненно скривился он.
- Батенька, что же Вы Лощеного не прогоните? - человек оторвался от
письма, с интересом разглядывая Абдуллу.
Абдулла высокомерно молчал, тоже рассматривая человека. Дуло винтовки
по-прежнему смотрело на Абдуллу.
- Это не так просто.
- Это очень даже просто! Теперь, батенька, лощеных гонят отовсюду. Сами
герои фильмов и гонят, - засмеялся человек. - Вот веселенькое время для
кинематографа настало! Надо только правильно понимать ситуацию.
Абдулла молчал, и человек продолжил с воодушевлением:
- Ведь мы - киногерои. Самое архистрашное для нас - это оказаться в
плохом фильме. Тогда мы умрем, притом по-настоящему умрем, окончательно
умрем; мы не будем жить в памяти зрителей после конца фильма, настанет
пустота и забвение. Правильно?
Абдулла равнодушно смотрел вдаль. Пусть иблис думает что угодно -
только не что он боится.
- А в последнее время, батенька, творцы что-то не могут снять хорошее
кино. Поголовная творческая импотенция. И причины понятны: им кино
неинтересно - им интересны исключительно собственные капиталы. А думать,
чувствовать, хотеть, страдать, трудиться - это им неинтересно; они хотят
только денег, и чтобы им осанну пели за это, за то, что они такие правильные
златолюбцы - мол, деньги у них от их богоизбранной правильности. И что же
получается, дорогой товарищ?
Человек вскочил, ухватил себя за отворот жилета и рассеянно прошелся