"Владимир Михайлович Санги. Ложный гон " - читать интересную книгу автора

кустах и перешептывался с буграми. Справа у самых ног, мерцая и
фосфоресцируя, клокочет черная вода. Она дышит холодом и сыростью. Невысокие
волны длинными светящимися складками накатываются на берег, выплескивая
брызги и пену, шелестят галькой, морской травой и журча откатываются.
Была холодная ночь. Но молодые шли медленно, прижавшись друг к другу.
Нет, они не сговаривались, куда идти. Ноги сами несли их от поселка в ночь.
И вот теперь один в таежной избушке за много-много километров от
человеческого жилья Пларгун вспомнил тот вечер.
...В поселке сейчас танцуют. Кто танцует с Нигвит? Думает ли она обо
мне? А мы вместе учились в школе. Только Нигвит была классом старше. И жили
через улицу, а вот случилось же - будто встретились впервые...
Не тебя ли выискивал я среди других девушек? Не на тебя ли поглядывал я
украдкой, когда ты, вся облепленная мерцающей чешуей, озорно смеешься после
хорошего улова?
Даже чайки, услышав твой звонкий голос, шумно срываются с дальней косы
и долго кружатся над заливом, радуясь своим сильным крыльям и легкому
парению...
С кем ты танцуешь, Нигвит?
...Его отвлекла от воспоминаний необычная тишина. Вслушался: дрова уже
перестали гореть. Надо сохранить тепло, пока оно не вылетело в трубу.
Поднялся. Нет, тишина слишком необычна. Мягкая тишина... Что происходит?
Кенграй мигом вскочил и, радостно повизгивая, нетерпеливо уставился на
дверь.
Пларгун натянул нерпичьи торбаза и, не застегивая шнурков, толкнул
дверь.
Что это?
Снег!
Падает густыми хлопьями, медленно, торжественно, сознавая всю свою
важность. Не зря так сладко зевал Кенграй!
Темные ели будто накинули на плечи белые вязаные шали. Земля притихла
под свежим теплым одеяньем. Только кое-где в белом лесу чернеют выворотни.
Тихо, совсем тихо. Лишь слышен бесконечный, волнующий, как хорошая
музыка, шелест падающего снега.
Кенграй ошалело понесся вокруг избушки, остановился, вспахал носом
мягкий снег, шумно и отрывисто принюхался к своему же следу...

Старик налегке уходил от юноши, но в душе уносил тревогу. Под самое
сердце закралось сомнение: сможет ли этот совсем еще неопытный мальчик
выстоять против одиночества? Правильно ли поступили они, взрослые, взвалив
на его неокрепшие плечи эту неимоверную тяжесть? Не лучше ли было бы
оставить мальчика с кем-нибудь из них?
В первый день, когда юноша уходил на речку за водой, Лучка высказал
свои сомнения Нехану. Тот, еле сдерживая гнев, ответил:
- План дали большой. Надо охватить побольше угодий. И тайга - не
курорт, чтобы, объевшись жирного мяса, валяться на шкуре. Никто гробиться за
него не будет.
Потом уже тише, не сводя прищуренных глаз со старика:
- Мы и вдвоем бы взяли план...
Пларгун еще совсем мальчишка. А Нехан тяжелый человек. Разве так добрые
люди поступают? Какой же нивх на его месте принял бы такое решение? Да,