"Владимир Михайлович Санги. Ложный гон " - читать интересную книгу автора

ним носился Кенграй. Собака пыталась наскочить сбоку, но хор вовремя
наставлял рога. Несколько раз сам бросался на пса, пытаясь поддеть его
рогами. Но Кенграй успевал вывернуться.
Пларгун залюбовался оленем. Сразу видно, что дикий олень отличается от
домашнего. Домашний более приземист, очертания его спокойные, нрав вялый. А
этот высок, стройные сухие ноги "в чулках" ровной белизны, холка
взбугренная, и на ней зверовато дыбится серая шерсть. Могучая грудь. Голова
изящная. Рога удивительно симметричные, пышные. Нрав крутой. А шерсть будто
причесанная. Могучий красавец отвлек врага на себя, дав возможность уйти
самкам.
Услышав хозяина, Кенграй с новой яростью Оросился на хора. Олень
сдвинул сухие ноги, пружинисто оттолкнулся и скакнул навстречу.
Пларгун вскинул ружье. Надо ударить чуть ниже передней лопатки. Олень
мотнул головой, и тут же раздался выстрел. Хор вздрогнул, но не упал - пошел
прямо. Кенграй отпрыгнул в сторону, чтобы не попасть под острые, как топор,
копыта. Пларгун полез в карман, но не нащупал патронов. Полез в другой -
тоже пусто. Отчаянью его не было предела, он вспомнил, что, зарядив ружье
пулевым патроном, забыл прихватить еще. А олень уже уходил.
- Ту! Ту! - прокричал Пларгун, натравливая пса, и сам пустился следом.
Кенграй легко нагнал хора и, не останавливаясь, прыгнул сбоку, схватив
за шею. Даже его могучие клыки не смогли удержаться на горле хора,
защищенного густой длинной шерстью - "бородой". Олень повернул в сторону -
по спине текла кровь. Высоковато ударил. Кенграй кашлянул совсем
по-человечьи, тряхнул головой, чтобы освободить пасть от набившейся шерсти.
И тут же вцепился оленю в бок и так рванул, что ослабевший от ран хор
споткнулся и упал, неловко подвернув переднюю ногу. Озверевший Кенграй
вскочил на холку оленю, зажал в смертельные тиски шею, придавил голову к
земле. Охотник мигом оказался рядом, выхватил нож и, глубоко всадив в нижнюю
часть шеи, перерезал горло. Кровь фонтаном брызнула во все стороны. Пларгун
стоял над своей жертвой в исступлении, будто хор был повинен в том, что
Пларгун боится тайги, как беззащитный ребенок...
А кровь лилась. Кровью испачканы руки, одежда, лицо. В крови собака. В
крови - трава и кусты...

- Кенграй, наверно, уйхлад [Уйхлад - совершивший грех.], - таинственно
сказал Нехан, набивая рюкзак мясом. - Пес очень подозрительно вел себя. Как
будто меня не было рядом: воет и глаза устремлены в сторону горы Нга-Биль.
- Хы... Туда медведи зимовать уходят. Там их берлоги. Говорят, там
Пал-Ызнг живет, - сказал старик, разрезая тушу на большие куски.
- Я и думаю: не поселился ли в собаке чужой дух, - сказал Нехан,
пристально глядя на старика.
- Собака - зверь человека. Медведь - зверь Пал-Ызнга, его собака. У
каждого зверя - свой хозяин, свой дух, - медленно и негромко проговорил
старик.
- Я и говорю, собака очень странно вела себя. Очень странно. Так обычно
собаки не ведут себя. Эта собака наверняка уйхлад. Она может навлечь на нас
грех...
...Они шли, согнувшись под тяжестью ноши. Нехан исподлобья глядел на
Лучку: крепок еще старик. Сподручно с ним в тайге. Не докучлив, все время
чем-то занят. Отлично знает законы тайги... И большой умелец - замечательно