"Владимир Михайлович Санги. Женитьба Кевонгов " - читать интересную книгу автора

Чочуна прослыл наследником якутского князя. Он не знал, кто пустил такой
слух, но эта версия льстила. И когда Чочуна увидел, что его серый мешочек
порядком опустел, подался вниз по Амуру - в Николаевск, в город, который
славился обилием предпринимателей, промышленников и всякого делового люда.
Уже на второй день после его приезда в городе стали поговаривать, что
объявился здесь сын якутского князя, богатый, весь в золоте и бриллиантах.
Теперь Чочуна знал: надо драться, как волк, только так добьешься
своего. Гнуть спину, как дядя Сапрон - угробишь себя. Идти со знаменем
против царя - убьют. Жаждать счастья, но согнуться перед неудачами, как
Гурулев - останешься ни с чем. Нил - вот был человек! Или отец. Но он
дурак - время сейчас другое, а он все кнутом размахивает...
Вскоре Чочуна познакомился с богатым рыбопромышленником Никифором
Трошкиным, которому принадлежал большой засольный цех под оцинкованной
железной крышей, полтора десятка смоленых кунгасов и два паровых катера.
Жилой дом из красного кирпича и производственные помещения располагались
удобно, на высоком берегу.
Трошкин имел на лимане заездок длиною в полтора километра. Этот
гигантский забор-ловушка, построенный нивхами на путях рунного хода кеты,
каждую осень приносил владельцу сотни тысяч пудов знаменитой серебрянки [Так
называли кету, которая еще не вошла из моря в реки. В реках, пресной воде,
кета теряет "морской", серебристый цвет, становится бурой и теряет вкусовые
качества.], специальный посол которой хранился в строгой тайне. Рыба эта
завоевала магазины и рестораны Николаевска, Хабаровска и Владивостока,
проникла в Пекин и Токио. У Трошкина много конкурентов. Но и работники у
него - нивхи и ульчи - самые дешевые. К тому же у Трошкина на Амурском
лимане и на Сахалине "свои люди", предприниматели калибром поменьше. Не имея
сил для успешной борьбы, они служили "Бате" - так величали Трошкина на
обширном Амуро-Охотском побережье.
Чочуна прожил в Николаевске лето и начало осени. Желание испытать себя
в большом деле держало его на привязи. Но серьезность предприятия заставляла
быть осмотрительным. К тому же его сердце таежника не лежит к морским
туманам и соленой мороси.
И тут подоспела новая встреча, которая решила вопрос, как быть. К Бате
приехал с Сахалина его зять Тимоша Пупок с братом Иваном. Привезли больше
ста пудов дорогостоящих жирных кетовых брюшков - "пупки". Изумлению якута не
было границ: сколько же нужно пропустить через руки рыбы, чтобы получить
столько брюшков!
За бутылью водки Чочуна спросил:
- А саму рыбу куда девал-то?
Тимоша, довольный произведенным впечатлением, бросил небрежно:
- Куда? Да гилякам и их собакам.
- Собакам?! Такую рыбу и - собакам?
Потом Тимоша рассказывал, что местные жители промышляют соболя и кочуют
со своими стадами оленей.
- Тунгусы ловко берут зверя. Гоняют на оленях, а собаки ихние давят
соболей, как кошек, - только поспевай сдирать шкурки! Нонче весной привозил
четыреста! Больше бы мог, да там другие балуются, ездят по стойбищам.
"Этого я уже знаю: ловит рыбу и скупает соболей. Только чем же он
больше занимается: рыбой или пушниной? И кто эти "другие"?" - в голове
Чочуны возникали новые планы.