"Владимир Михайлович Санги. Женитьба Кевонгов " - читать интересную книгу автора

- В каком "новом городе"?
- Отсюда несколько верст. Перенесли на высокое место. Чтобы не
затопило. А я в Дарасуне мыл. Но бросил.
- Почему бросил? Вымыл?
- Не то. Сволочи, загадили все. По миру пустили.
- Кто?
- Да завистники все. Те же купцы, помельче которые. А их много всегда,
завистников-то. Выбрали время, когда дожди кончились и промывка встала, да и
все вместе разом потребовали долги. Как ни богат был Бутин, а расплатиться
не смог. Вот и отобрали у него прииски. Многие тогда поуходили, потому что
новые хозяева дело развалили. И я ушел. Правда, Михаил Дмитриевич потом
вернул свои прииски, наладил дело. Но я ушел. В извозчики. Извозчичье дело
повыгодней золота оказалось. Купцам чего подвезти, людей - ∙ глядишь, и
деньжата завелись.
Чочуна разглядывал хозяина.
Ему, пожалуй, уже много лет: голова седая, сутуловат, зубы
поисточились.
- Золото, оно любит фартовых. Все промышленники должны кланяться в ноги
тунгусу. Тунгус открыл родовую тайну, указал Бутину золотое место в
верховьях Дарасуна. А ведь мог показать другому, не Бутину. Мне не
пофартило: по молодости хотел свое золотишко найти, да в наемные пошел.
Потом и извозчичье дело зачахло: дорога треклятая появилась, железная.
Держал восемь коней. Не кони - звери! Лучшие были в Нерчинске. Теперь один
остался, да и тот хворый.
Гурулев рассказывал, а сам все подергивал бородку, видно, воспоминания
молодости, когда он искал "свое золотишко", тревожат и по сей день.
- Ты ешь, ешь, - спохватился хозяин, хотя есть уже было нечего. - Как
рыба - понравилась?
Хотя Чочуна и крепко проголодался, все же уловил сквозь соль вкус
неизвестной ему рыбы: она была жирная, сочная.
- Кета. Полно ее на Амуре. Особенно в Николаевске - баржами возят. Рыба
купеческая, - похвалился гуран и велел жене: - Дай человеку поесть вдосталь.
Земля-то наша богатая. Только фарт надо иметь в жизни, своего тунгуса. Да и
ухватистость. Как Михаил Дмитриевич. Ох и богат был. И на редкость
человек-то хороший, со светлой головой и сердцем добрый. В неурожаи народ
кормил, школ и домов для сирот понастроил. Такому и своего фарта не жалко.
Потому как, приди ко мне фарт, миллионы золота - что бы я с ним делал? Как
распорядился? Знает бог, кому давать фарт. А ты молодец. Молодец, что
охотник. Изюбря подвалить или сохатого. Тоже надо иметь фарт. Сейчас и за
золото сохатинки не поешь. Извели. А мы с тобой проскочим. Я знаю, где еще
водится сохатинка.
Чочуна понимал: ни за какой "сохатинкой" гуран не "проскочит" - так,
дразнит себя. В молодости гонялся за фартом - не догнал, пошел внаймы. Завел
лошадей - железная дорога отобрала заработок. А теперь ему бог охотничка
подослал - сохатинки захотелось. И, конечно, раз у человека ружье - к нему
сохатый сам прибежит. Тунгуса, видите ли, на него не сыскалось...
"А ты бы нашел свой фарт?" - вдруг жестко спросил себя Чочуна. Даже
перехватило дыхание. И сердце дернулось, будто тесно ему в груди. "Нашел бы!
Нашел!" - закричало все в Чочуне...