"Владимир Михайлович Санги. Женитьба Кевонгов " - читать интересную книгу автора

догнать, спросить. Да нельзя вот так взять и побежать. Пусть даже непеста
она тебе. Нельзя оставлять мужчин, тем более - ахмалков. К тому же обычай
говорит: девушка не должна вступать в разговор с Мужчинами. Она
разговаривает только с женщинами. И это до тех пор, пока не станет женой.
Тогда она может разговаривать с мужем. И с младшими его братьями, если они у
него есть. Потому что младшие братья мужа тоже будут ее мужьями, хотя и
вторыми, пока сами не заимеют своих жен. И в случае смерти мужа ее заберет
кто-нибудь из младших братьев.
Ланьгук подошла к Талгук, улыбнулась, подала ей маленький узелок,
который Талгук, не мучая себя ожиданием, тут же развернула. Глаза засверкали
от неожиданной радости - ситцевый Платок с голубыми полосками. Талгук с
благодарностью взглянула на девушку, но та отвела глаза и всем видом
показывала - печальна. Что же с ней?
Гости, сопровождаемые старейшим Кевонгом и его младшим сыном, прошла в
родовой то-раф. Лидяйн держался независимо и важно. За чаем сказал:
- Мы к вам только заглянуть. Пусть Пила-Тайхур будет к нам добр.
Лидяйн смолк. И Хиркун молчал. И можно было счесть, что разговор
кончен. "К чему им осетр? Или какой важный гость пожаловал?" - томился в
догадках Касказик. Но ничего не остается - надо поймать осетра: ахмалки
требуют.
Пока мужчины возились с неводом, Ланьгук убежала в лес с маленьким
туеском. И когда вернулась, мужчины уже лакомились сырой белой рыбой. В
лодке же шевелил хвостом огромный, в человеческий рост, осетр. "Двух
поймали", - подумала Ланьгук и поискала глазами вторую рыбину.
- Вон там, за нашей лодкой, - сказал Ыкилак и подал свой нож.
Ланьгук отрезала кусок от хрящевого хвоста. И поставила перед мужчинами
туесок, полный брусники. Хороша брусника после осетрины.
Она быстро справилась с едой и на миг, только на миг, снова взглянула в
глаза Ыкилаку. У юноши захолонуло сердце. Он стоял, а ноги дрожали. Девушка
повернулась и медленно пошла за стойбище в сторону высокой Вороньей ели.
Ыкилаку неловко оставлять ахмалков. Но с ними отец, глава их рода ымхи, и
Ыкилак потихоньку-потихоньку отошел в сторону, а скрывшись за то-рафом,
побежал к Вороньей ели.
Стесняясь своей решительности, Ыкилак подошел к Ланьгук близко. Так
близко, что, казалось, глаза девушки вдруг расширились, и юноша видел теперь
только одни эти глаза, черные, блестящие.
Девушка порывисто обняла Ыкилака. Дальше все словно провалилось
куда-то. Ыкилак только помнит боль в спине, так сильно она притянула его к
себе. Потом обрывок песни:

Это птенчик, это птенчик
Крыльями затрепетал...

Так Ланьгук рассказала ему о себе. Но о чем она, эта тревожная песня?..
Ыкилак потом много раз пытался припомнить ее. Но отчетливо помнил
только слова Ланьгук: "Ньолгун, он опять приехал. Гостит у нас". Кто он,
этот Ньолгун? И зачем приехал?..

После страшной битвы с людьми туманного Нгкас-во Касказик ни разу не
спускался по Тыми до устья - опасался встреч с жителями морского побережья.