"Шмиэл Сандлер. Призраки в Тель-Авиве" - читать интересную книгу автора

побуждений, просто встретилась ему по дороге в прокуратуру - почему бы и
не подвезти, раз им по пути? Правда, эти подвозы участились в последнюю
неделю и Петербургский, скот, оказывается, не дремал.
Комиссар слушал Кадишмана вполуха. Этот идиот мешал ему подготовиться к
серьезному разговору с министром. Конечно же, босс станет читать ему
опостылевшие нравоучения о высших идеалах семьи и брака, как это было в
прошлый раз, когда он всего лишь раз трахнул свою обаятельную секретаршу,
а Петербургский, говно, подсмотрел и тотчас донес по инстанции.
- Что вы стоите истуканом, лейтенант, отвечайте на поставленные перед
вами вопросы!
Кадишман недоуменно пожал плечами:
- Уриэль Хильман - дедушка Елизаветы Шварц, воевал
в рядах французского сопротивления, участвовал в диверсионных акциях
против нацистской Германии...
- Воевал, значит, покойничек? - усмехнулся комиссар, вспоминая голые
коленки студенточки. В последний раз он отечески тронул ее чуть повыше
локтя; она вздрогнула, но не сразу убрала руку, и это было хорошее
предзнаменование.
- Почему мне надо вытягивать из вас в час по чайной ложке, лейтенант -
начальственно повысил голос Вольф.
- Покойник также геройски проявил себя в годы войны за независимость, -
сказал Кадишман, - ушел в отставку бригадным генералом. Документы в
архивах характеризуют его с лучшей стороны; лишь однажды он был привлечен
к уголовной ответственности за избиение соседа, но в дело вмешались
офицеры генерального штаба, и под их давлением оно было закрыто.
- Участник сопротивления, значит, - сказал Иуда Вольф и не удержался,
чтобы не съязвить, - досопротивлялся енерал ваш до уличного хулиганства.



Глава 12




"Кровавый турнир" был в самом разгаре. Приятели стали свидетелями еще
трех довольно унылых поединков. Они были столь же бесцветны в техническом
отношении, как и первая встреча рыцарей неудачников; отдавая дань традиции
и своеобразному воинскому ритуалу, соперники поочередно раскланивались,
приветствуя восторженную публику, затем разгоняли коней и неслись друг на
друга с упорством быка, жаждущего насадить на рог зазевавшегося тореадора.
В середине поля они сшибались с глухим звоном, и один из них пулей вылетал
из седла, занимая более удобную позицию на деревянных носилках. Нередко
после подобных энергических сшибок из седел вылетали оба рыцаря, и тогда
судья церемонно фиксировал боевую ничью, под радостные вопли кровожадной
публики. В подведении итогов особой надобности не было, ибо рыцари в
подобных случаях нуждались более в гробах, нежели в носилках, а их
сентиментальным подругам приходилось всхлипывать уже трагическим дуэтом.
Все время быстро сменявшихся поединков Цион открыто томился от скуки,
разглядывая выходные туалеты, дам и железно-тупо-угловатую