"Маргит Сандему. Ангел с черными крыльями ("Люди Льда" #25)" - читать интересную книгу автора

она это откладывала.
И Сири она не могла попросить помочь ей в этом. Ведь Сири сама пережила
столько ужасов. Можно было, конечно, обратиться к приемной матери Гуниллы,
Эббе, но та совсем не подходила для воспитания девочек! Гунилла содрогнулась
при мысли об этом.

Все пошли немного отдохнуть, Тула отправилась в свою комнату.
Она быстро поняла, что на дефектной флейте совершенно невозможно
играть. Раньше она не думала, что существуют четверти тонов, но теперь она
сама услышала их. Звуки резали слух, и она принялась упражняться на старой,
исправной, флейте. Теперь она уже играла довольно хорошо.
В эту ночь к ней снова вернулись дурные сны. Гадкие, страшные. Но
наутро она уже не помнила их, если не считать смутного ощущения того, что
кто-то чего-то хочет от нее. У нее было ощущение неутолимой, устрашающей
жажды.
"Поторапливайся, Тула! Поторапливайся!" - мысленно слышала она чей-то
голос. Голос калеки?
"Нет, я не могу еще раз придти к нему, не имею права, - убеждала она
себя. - Я знаю, что он нуждается во мне, и я тоже нуждаюсь в его дружбе, но
из этого не может вырасти что-то большее. Не может вырасти любовь или
какие-то прочные узы! Он вовсе не заслужил тех страданий, которые повлечет
за собой несчастная любовь и разбитые мечты. Потому что Тула Бака не создана
для глубоких чувств, она еще недостаточно созрела для этого, а он ко всему
относится так серьезно! Я могла бы, конечно, залезть в его постель и
попробовать быть с ним вместе, быть с ним ласковой, думаю, что из него может
получиться фантастический любовник. Никто пока не знает, на что он способен
в постели. Но я должна держаться от него в стороне, я должна! И, кстати, это
не так уж трудно, поскольку родители больше не отпустят меня туда..."
На следующий день она снова не находила себе места. Что-то - или
кто-то - преследовало ее, подгоняло ее, проявляло страшное нетерпение.
Подобные предчувствия не были свойственны обычным людям, но Тула была
не такой, как остальные. Она была куда более чувствительной к настроениям
других, могла испытывать беспокойство, находясь среди людей или среди
животных, могла ощущать настрой того человека, который разговаривал с ней,
могла предугадывать будущие нервные срывы, страх, радость.
И теперь она ощущала в себе бурю, не зная еще ее источника. Она знала
только, что ее внутреннее состояние принесло ей необъяснимое беспокойство.

Она упражнялась в своей комнате на флейте, но какое-то тайное
недовольство не покидало ее. Отложив флейту, она села на кровать,
прислонившись спиной к стене. Подтянув под себя ноги, она стала размышлять о
своем немыслимом состоянии.
Но ни к какому заключению она так и не пришла, единственное, что она
знала, так это то, что она дурно поступила с инвалидом.
Пальцы ее искали на ощупь флейту. Едва начав играть, она поняла, что
взяла колдовскую флейту. Но из чистого упрямства она продолжала играть
дальше. Господи, какое отвратительное звучание! Душераздирающее!
Тем не менее она не прекращала своих попыток. С мрачным упрямством
пыталась изобразить что-то вроде мелодии. Она искала и пробовала, бросала и
искала новое, немыслимое звучание.