"Маргит Сандему. Ангел с черными крыльями ("Люди Льда" #25)" - читать интересную книгу автора

раскрывать перед другими свою тайну. Пока ее вполне устраивало то, что все
считали ее "божьей овечкой".
Вот почему она избегала смотреть в глаза дяде Хейке. Но не всегда.
Состроив на лице самую радостную, преданную мину, она смело бросала на него
взгляд, а Хейке улыбался ей в ответ, ничего не подозревая. Но когда она
принималась проказничать... Тогда она не осмеливалась даже смотреть в его
сторону. Потому что она знала - он поймет по ее глазам, что у нее на уме.
Ей повезло - ни разу в ее глазах не мелькнул желтый огонек. Никакой
желтизны не было в ее глазах и тогда, когда она замышляла какое-нибудь зло
против других. Но она слышала историю Сёльве. О том, что цвет его глаз
постепенно менялся. И не хотела рисковать.

Тула хорошо провела время в Скенасе.
Но когда пришло время собираться домой, она тяжело вздохнула. От
облегчения и одновременно от сожаления.
Хорошо было иметь такого идола, как Эскиль. Хорошо было устраивать
вместе с ним всякие проделки. В таких случаях она обычно думала: "Что бы
сказал по этому поводу Эскиль? Он сказал бы, что я смелая и толковая. Ему бы
это понравилось". Но хорошо было также просто думать о нем. От идола
большего и не требуется. А быть все время поблизости от него казалось ей
обременительным. Ей приходилось задумываться над тем, не переступает ли она
границы нормального. Ведь Тула желала счастья и успеха тем, кого любила, а
тем, кого не выносила, желала всего самого наихудшего, сопровождая свои
желания соответствующими проклятиями, которые оказывались действенными. Но
Эскиль задавал ей то и дело вопросы, на которые она отказывалась отвечать.
И поскольку он был ее идолом, а не первой любовью, потому что она была
еще мала для этого, ее вполне устраивало, что они живут в разных странах.
Они никогда не писали друг другу писем. Такими пустяками Тула не
утруждала себя. Но он продолжал оставаться ее путеводной звездой. И это было
хорошо, поскольку сознание того, что он человек нормальный, сдерживало в ней
на время ее сексуальные интересы. Ей пришлось стать более разборчивой. К
примеру, она не стала мстить Амалии за то, что та дружила с другими
девчонками. Она не стала также мстить бабушке Сири, когда та запретила ей
смотреть, как к корове подпускают быка. (Правда, это не помогло, потому что
Тула все же увидела это.) Она не стала мстить и своим многочисленным дядям и
тетям из фермерского дома, братьям и сестрам папы Эрланда, хотя она и очень
злилась на них за их медлительность и тупость. Они ведь были ее близкими
родственниками, и она по-своему любила их. Но в то же время она понимала,
что ее любимый папочка был единственным из них, у кого варила башка. Не то,
чтобы он отличался ученостью - вовсе нет, но здоровый крестьянский ум у него
присутствовал. К тому же он был так добр к ней и к маме Гунилле, что только
за одно это его стоило обожать.
Впрочем, ее родители были такими разными. Но они понимали и уважали
друг друга, и Тула знала, что ее мама пережила в детстве много трудностей -
ей рассказывала об этом бабушка Эбба. Но папа Эрланд был всегда таким
терпеливым по отношению к маме, утешал ее, когда у нее появлялся страх перед
людьми или в памяти всплывали мучительные воспоминания.
Тула хорошо понимала, почему ее умная, прекрасная мама вышла замуж за
папу Эрланда, который был не слишком умен и временами даже говорил такое,
что все над ним смеялись.