"Маргит Сандему. Глубины земли ("Люди Льда" #24)" - читать интересную книгу автора

вверх на огромное небо и сделала глубокий вдох. Воздух был таким чистым,
свеже-соленым, бурлящее море было серо-голубым между скалами там, вдали, а
пустошь сверкала множеством красок.
"Мне будет здесь хорошо", - подумала она, ведь она не знала еще здешней
осени и зимы, не догадывалась, каким ничтожным может быть человек,
оказавшийся лицом к лицу с силами природы. Всю свою жизнь Анна-Мария прожила
в глубине страны.
На пустоши было несколько домов. Они располагались далеко друг от
друга, она миновала все. "Мне хотелось бы здесь жить", - подумала она,
потому что не видела ничего лучшего. Но, конечно же, она разглядела, что это
были дома бедняков, они были в весьма плачевном состоянии. К тому же, она не
видела тех, кто осторожно разглядывал ее из-за потрепанных занавесок.
Нести саквояж становилось все тяжелее, путь через пустошь оказался
дольше, чем она предполагала. Ручка врезалась ей в пальцы, оставляя
сине-белые следы на коже, и ей приходилось все чаще менять руку.
Ее саквояж... Она так бережно упаковывала его перед отъездом. Сейчас он
казался ей единственной опорой в ее новой жизни. В нем было все, что, по ее
мнению, могло ей понадобиться. Она так тщательно выбирала вещи, чтобы то
немногое, что она брала с собой, оказалось достаточно хорошим и нужным. Она
неуверенно взвешивала в руке каждую свою одежку, перебирала их снова и
снова. Гладила и укладывала в сумку как можно бережнее. Учебники - вот что
тяжелее всего. Ее туфли были уже немного поношенными, но времени купить
новые у нее уже не оставалось. Она забыла порошки от головной боли и капли
от кашля, и сейчас злилась на себя за это.
Да и кучер хорош: просто взял и закинул ее сумку на крышу кареты! Ей
пришлось сделать много пересадок. Она надеялась, что маленькие горшочки с
ежевичным и черничным вареньем не разбились. Иначе в сумке было сейчас уже
Бог знает что!
Наконец, она еще издали увидела пространство между скалами, куда вела
тропинка.
- Там должен быть поселок, - сказал кучер.
Она переложила баул в другую руку, пальцы ныли. А ведь идти было еще
далеко!

Разумеется, Анна-Мария была в трауре. На ней были верные платье и плащ;
накидка почти целиком закрывала ее. Капор из шелка и бархата тоже был
черным, как и ее дорожные сапожки. Она выросла - теперь ей было 19 лет - и
превратилась в темноволосую девушку с изящными ручками и ножками. У нее были
серьезные серо-голубые глаза и чувственный рот. Анна-Мария была
интеллигентна - об этом говорил ее твердый спокойный взгляд, но сейчас он
был чуть-чуть затуманен - и печалью, и страхом перед всем новым в ее жизни.
Всегда непросто приезжать в незнакомое место, где тебя никто не знает,
встречать новых людей, которые будут что-то значить для тебя, и Анна-Мария
не была исключением. Разумеется, она много лет ходила в школу, но простые
люди, рабочие и их семьи, были ей практически не знакомы. Неудивительно, что
сейчас она слегка раскаивалась в принятом решении.
Но нет, она должна была так поступить. Почувствовать, что может быть
полезной, что стоит чего-то как человек.
И еще Адриан... Адриан Брандт. С годами воспоминание о нем превратилось
в неясную туманную картину... - он стал почти святым.