"Николай Самвелян. Серебряное горло (Фантастическая повесть) " - читать интересную книгу автора

Список неполон.
- Допустим. Ну и что же?
- Как это что? - удивилась Марина.
- Предположим, они действительно внезапно запели. Хотя сам я в такое
мало верю. Полагаю, тут что-то не так. Видимо, работали, занимались. В
искусстве, как нигде, нагляден переход количества в качество. Но нам-то с
вами что до этого?
- Если вам нет дела, то мне дело есть! - резко сказала Марина. - В
основе каждого чуда лежит какое-нибудь изобретение или открытие.
Спортсмены на допингах стали бегать быстрее, прыгать выше. Почему же не
может быть изобретен допинг для певцов? Глотают какие-нибудь таблетки
перед спектаклем - и дело с концом!
- Ну и что же?
- Дайте сигарету.
- Вы же не курите... Но если хотите, сигареты перед вами. Вернемся к
теме. Если безголосые люди вдруг начинают петь, то это замечательно. Может
быть, это одно из величайших открытий всех времен. Представьте себе мир, в
котором не будет людей бесталанных. Хочешь стать Карузо - становись. Выпей
таблетку и пой себе соловьем. Хочешь написать талантливую книгу - прими
сеанс гипноза или какой-нибудь другой курс воспитания талантливости... Вы
понимаете, что такое в корне изменит весь мир? Нет чудодейственных
препаратов, превращающих бездарей в гениев. И очень хорошо, что нет. Если
бы такие таблетки изобрели, в мире началась бы неразбериха.
- Может быть. Я устала. Пойду.
Я поднялся и снял с вешалки ее плащ.
- Отчего бы вам не написать роман под названием "С позиции человека,
просидевшего жизнь у письменного стола"? Бумажки, справки, телефонные
разговоры... Я бы никогда не вышла за вас замуж.
Это было больше чем бестактностью.
- Марина, вы меня совсем не помните?
В ее голубых глазах я не прочел ничего: ни смущения, ни
растерянности.
- У меня плохая зрительная память.
И опять этот дразнящий наивный взгляд.
- В моей жизни не было ничего нелепее и бестолковее...
- В моей тоже, - сказала Марина. - До свидания.
Она ушла. Я возвратился к столу. Бумажки, справки, телефонные
звонки... С позиций человека, просидевшего жизнь у письменного стола... Да
мало ли на свете нервных женщин? Все они необычайно говорливы, остры на
язык, нетерпеливы и нетерпимы. Всеобщее образование - это, конечно,
замечательно. Все внезапно стали личностями - читают книги, слушают
музыку. Каждый хочет состояться. Да еще по большому счету. Директор одного
районного Дворца культуры, показывая работы самодеятельного художника,
говорил: "Настоящий Репин. Правда, нашего, районного масштаба, но все же
Репин. Но зачем, к примеру, лично мне классик мирового масштаба? Разве он
меня поймет так, как я хочу? Он поймет меня так, как ему хочется..." Тогда
я сдержал улыбку. Как спрятал ее в другом случае, услышав с трибуны фразу
о "классике нашей областной литературы". Впрочем, если тридцать лет назад
в этом городе было три писателя, а теперь уже двадцать восемь только
членов Союза писателей, не считая тех, кто на подходе в Союз. Значит,