"Николай Самвелян. Семь ошибок, включая ошибку автора (Маленький исторический детектив)" - читать интересную книгу автора

самым верным ходом была бы попытка отнестись ко всему как к неуместной и не
очень остроумной шутке, притворно посочувствовать обманутому проходимцами
Рогану, превратив его тем самым в фигуру комичную и уважения не
заслуживающую.
Но король повелел арестовать Жанну и начать судебный процесс против
всех лиц, замешанных в шантаже и подделке писем королевы. Обо всей подоплеке
дела в Версале узнали от самих ювелиров Бемера и Босанжа. Ведь свое
драгоценное ожерелье они отдали Жанне, надеясь вскоре получить сполна все
деньги, но были жестоко обмануты. Терять им было нечего. Они решили
пожаловаться напрямик королю.
Короля Людовика вся эта история поначалу повергла в шок. Несколько дней
он молчал, иной раз смеялся каким-то собственным мыслям, а затем впал в
классическую истерику: кричал, угрожал в два месяца очистить страну от
сомнительных граждан (что само по себе было намерением похвальным, но вряд
ли посильным) и даже в приступах бешенства бил дорогой фарфор.
Между тем процесс над виновными в афере шел своим чередом. Но в
конечном итоге строгий приговор был вынесен лишь Жанне. Кардинал Роган и
"маг" Калиостро отделались легкими наказаниями - высылкой. Но вновь с
удвоенной нагрузкой заработали подпольные типографии - публиковали и речи
защитников, и выступления Рогана, Калиостро, Жанны, которые, естественно, ни
в чем не признали себя виновными.
Французскую столицу охватил неожиданный ажиотаж. Все и против всего
протестовали: против монархии, против плохой освещенности улиц (фонари были
только у входа в богатые дома), против любого действия, исходившего от
двора. И даже мода на вечерние дамские туалеты - красное с желтым, -
вспыхнувшая в тот год в Париже, тоже имела отношение к процессу по поводу
ожерелья. Красное - цвет мантии Рогана, желтое - цвет соломы, на которой
Роган спал, будучи узником Бастилии...
Уже после суда король сделал еще несколько неверных шагов. Французская
тайная служба получила задание выкрасть из Англии бежавшего туда мужа Жанны
- де ла Мотта.
Попытка не удалась. Зато произошел очередной скандал. Примерно в это же
время Жанна бежала из тюрьмы (с согласия начальницы) и объявилась в Лондоне.
Все эти факты, сами по себе скорее комические, чем трагические (ну, в
лучшем случае - трагикомические), в иной обстановке, может быть, остались бы
в истории Франции забавным курьезом, темой для нескольких памфлетов. И не
более. Но в конкретной атмосфере нежизнеспособности Франции Людовика XVI, в
момент, когда абсолютизм был уже на краю гибели, каждый камешек, случайно
сорвавшийся с обрыва, мог стать началом обвала.
Короля и королеву в стране попросту перестали уважать. Если раньше их
ненавидели, то теперь над ними смеялись. Уже не тайком, не за спиной, а
открыто, в лицо. Вслед королевской карете улюлюкали мальчишки. Анонимные
сатирики пустили по рукам стихи о том, как король запутался в ожерелье.
Имя Жанны, естественно, не фигурировало на заседании Конвента,
вынесшего приговор королю и его августейшей супруге, но каждый, кто
голосовал за смертную казнь, конечно же, помнил о нелепом поведении монарха
летом 1786 года.
А для Жанны де ла Мотт экзекуция на Гревской площади была, возможно,
самым ярким переживанием в жизни, но не концом ее. Жанна, как вы знаете,
бежала в Лондон. Впрочем, размеренный уклад английской жизни никак не