"Николай Самохин. Время больших снегопадов " - читать интересную книгу автора

Илья Петрович дрожащими руками отсчитал деньги: бумажный рубль и еще
полтинник. И опять - выронил монету.
- Что ты мне их швыряешь! - зло закричала буфетчица. - Насвинячил тут,
да еще швыряет, видите ли!
Двое амбалов в спортивных куртках поднялись из-за столика.
- Че такое, Люсь? - спросили. - Че он тут возникает?
- Да вот привязался... алкаш! Посуду мне разбил.
- А ну, пошли! - сказали амбалы, беря Смородина под руки.
- Пусть сначала коньяк свой выжрет, - напомнила Люся.
- Не буду я пить, - сказал сквозь зубы Смородин. - И отпустите руки.
Сам уйду.
- Я те уйду! - закричала Люся. - Давай трескай. Знаю я вас. Накатаешь
потом телегу...
Один из амбалов освободил Смородину правую руку.
- Хлебай по-быстрому, - сказал.
Господи боже ты мой праведный! Никогда еще в жизни Илью Петровича так
не унижали. Едва не плача, чувствуя, как горячо закипает в глазах, он выпил
коньяк. Да какое там выпил. Горло ему перехватило, закашлялся он, подбородок
себе облил.
- Тьфу! - плюнула буфетчица. - Смотреть-то противно! А еще туда же -
права качает.
Амбалы-добровольцы, широко шагая, повлекли Смородина из кафетерия. А
тот обиженный ханыга гнался сзади и все пинал его, пинал - под коленки. То
есть он, может быть, норовил пнуть повыше, но от бессилия не мог высоко
поднять ногу - терял равновесие. И поэтому угадывал под коленки. У Ильи
Петровича подсекались ноги - и он волокся, мешок-мешком, на полусогнутых.

...Ослепший, раздавленный, оплеванный, Смородин очутился на улице. В
первое время он даже не различал прохожих - какие-то тени скользили мимо. Он
ни о чем не думал. В голове клубился горячий дым, и только два слова
вспыхивали в этом дыму: "Боже мой!.. Боже мой!.. Боже мой!.."
Потом он двинулся. Сделал шаг, качнувший его в сторону, другой,
третий - выровнялся и пошел. Не домой. Никуда. Бесцельно. Просто пошел - и
все.
Ноги сами привели Илью Петровича в знакомый по прежним временам шумный
"Ветерок". Знакомая буфетчица Клава, глянув на его потерянное лицо,
привычной скороговоркой спросила:
- Сто пятьдесят - двести?
- Стакан покажет, - машинально ответил Смородин.
- Значит - полный, - сказала Клава, привычно не доливая стакан на
полпальца.
...В этот вечер в "Ветерке" имелся широкий ассортимент. Так что Илья
Петрович после "Рубина" выпил еще и вермута, и портвейна, и "заполировал"
сверху "Розовым крепким".
И все было как раньше. Только закусывать Илье Петровичу пришлось
нелюбимыми конфетками, потому что фирменные сухарики он перестал поджаривать
месяца три назад.

ВСТРЕТИЛИСЬ ТОЛЯ И ГРИША...