"Д.К.Самин. 100 великих вокалистов " - читать интересную книгу автора

продолжала выступать также в Италии, Германии, Франции. В то время
существовал особый этикет. Примадонна имела право на то, чтобы ее шлейф на
сцене нес один паж, а если она исполняла роль княгини - два. Пажи следовали
за ней по пятам. Она занимала почетное место справа от других участников
спектакля, ибо, как правило, являлась наиболее знатной персоной в пьесе.
Когда Фаустина Хассе в 1748 году пела в "Демофонте" Дирку, которая позднее
по пьесе оказывается принцессой, она потребовала для себя более почетного
места по сравнению с княгиней Креусой, настоящей аристократкой. Самому
автору - композитору Метастазио - пришлось вмешаться, чтобы заставить
Фаустину уступить.
В 1751 году певица, находясь в полном расцвете творческих сил, покинула
сцену, посвятив себя в основном воспитанию пятерых детей. Тогда семейство
Хассе и посетил один из крупнейших историков музыки того времени, композитор
и органист Ч. Берни. Он писал, в частности:
"После обеда у его превосходительства монсиньора Висконти его секретарь
вторично повез меня к синьору Гассе в Ландштрассе, прелестнейший из всех
пригородов Вены... Мы застали все семейство дома, и наш визит прошел
поистине весело и живо. Синьора Фаустина весьма словоохотлива и до сих пор
любознательна ко всему, что происходит на свете. Она еще вполне сохранила
для семидесяти двух лет остатки красоты, которой так славилась в юности,
однако не своего прекрасного голоса!
Я попросил ее спеть. "Ah non posso! Ho perduto tutte le mie facolta!"
("Увы, не могу! Я утеряла весь мой дар"), - сказала она.
...Фаустина, которая является живой летописью музыкальной истории,
сообщила мне немало рассказов об исполнителях своего времени; она много
говорила о великолепном стиле игры Генделя на клавесине и органе, когда она
была в Англии, и сказала, что помнит приезд в Венецию Фаринелли в 1728 году,
восторг и изумление, с которым его тогда слушали".
Все современники в один голос отмечали то неотразимое впечатление,
которое производила Фаустина. Искусством певицы восхищались В.-А. Моцарт, А.
Дзено, И.-И. Фукс, Дж.-Б. Манчини и другие современники певицы. Композитор
И.-И. Кванц отмечал: "Фаустина имела меццо-сопрано менее чистое, нежели
проникновенное. Тогда диапазон ее голоса простирался лишь от h малой октавы
до двухчетвертного g, но впоследствии она расширила его книзу. Она обладала
тем, что итальянцы называют un canto granito; ее исполнение было четким и
блестящим. У нее были подвижный язык, позволявший произносить слова быстро и
внятно, и хорошо развитое горло для пассажей со столь красивой и быстрой
трелью, что она могла петь без малейшей подготовки, когда заблагорассудится.
Плавно ли идут пассажи или скачками либо состоят из повторений одного и того
же звука, их исполнение было для нее так же легко, как для любого
инструмента. Она, вне сомнения, первой ввела, и с успехом, быстрое
повторение того же самого звука. Она пела Adagio с большим чувством и
выразительностью, но не всегда столь же успешно, если слушателя нужно было
повергнуть в глубокую печаль посредством растягивания, глиссандо или
синкопированных нот и tempo rubato. У нее была поистине счастливая память на
произвольные изменения и украшения, а также ясность и быстрота суждения,
позволявшая придавать словам всю полноту силы и экспрессии. В сценической
игре она была очень удачлива; и поскольку она в совершенстве управляла
гибкими мускулами и различным выражением лица, которые составляют мимику,
она с равным успехом играла роли героинь неистовых, влюбленных и нежных;