"Ростислав Самбук. Миллион в сигаретной пачке" - читать интересную книгу автора

сказал, почему-то понизив голос:
- Вот там и поговорим, есть кой-какие дела...
- Снова о делах!
- Нет-нет... Сегодня - нет, но ведь надо побеседовать. Посидим,
отдохнем с девушками и побеседуем. Согласен?
- Я что - дурак отказываться?
- Встретимся напротив центрального входа в Лавру. У меня "Москвич",
заедем за тобой завтра в восемь.
- Ладно, - ответил Хаблак и отхлебнул пива. Пиво и лещ - царское блюдо,
а если еще учесть предложение Бобыря, то сегодняшний день можно считать
удачным.
...Шеф подышал на очки и начал протирать их замшевым лоскутком. Бобырь
замолчал, выжидая. Когда шеф дышит на очки, это серьезно: думает и
взвешивает.
Лицо шефа без очков становится каким-то беззащитным, светлые глаза
кажутся бесцветными, к тому же шеф начинает часто моргать - совсем как
провинившийся ребенок. И хочется утешить его, сказать что-нибудь
успокаивающее. Однажды Бобырь даже поймал себя на совсем уж крамольной
мысли - ему захотелось погладить шефа по голове. Знал, что и думать об этом
не подобает, под блестящим черепом шефа пульсируют мысли, как считал Бобырь,
чуть ли не гениальные - благодаря этой умственной деятельности они неплохо
жили.
Бобырь был убежден: шеф - гигант коммерции, он заткнет за пояс десяток
таких, как Бобырь, хотя сам окончил торгово-экономический институт, а у шефа
лишь среднее образование, да и то, кажется, липовое.
Наконец, шеф надел очки, и его лицо сразу приобрело обычное выражение,
глаза смотрели остро и пронизывающе, они заглядывали в самую душу, ни одна
тайная мысль не укроется от них.
Вообще шеф напоминал Бобырю профессора. Не обыкновенного вузовского -
таких Анатолий Васильевич достаточно повидал на своем веку, - а профессора
хирургии. К хирургам Бобырь относился с особым уважением. Когда-то ему
оперировали аппендикс, Анатолий Васильевич использовал все свои связи и
добился того, что его резал лично заведующий отделением, профессор. Бобырю
даже понравилось, когда профессор кричал на него - бог в человеческом
подобии.
Вот и шеф был богом в человеческом образе.
Шеф стиснул большим и указательным пальцами свой раздвоенный
подбородок, от чего складка на нем углубилась, а острое и длинное лицо еще
больше удлинилось.
- Одобряю и приветствую, - начал шеф мягко и почти нежно, словно отец
хвалил сына за то, что принес из школы пятерки. - Хвалю тебя, Толик, за
инициативу, за вклад в наше общее дело. Я даже сказал бы - весомый вклад...
Что-то не понравилось Бобырю в том, как были произнесены последние
слова, он хотел было что-то сказать, но шеф властным жестом остановил его.
- Но кто дал тебе право подбирать и расставлять кадры? Все знают, что
это моя прерогатива, только моя и, - он повысил голос, но сразу сорвался на
фальцет, - я тысячу раз говорил: никто не смеет совать свое свиное рыло в
этот огород!
Бобырь обиделся, но шеф на это не обратил внимания. Продолжал мягко,
будто и не кричал: