"Ростислав Самбук. Миллион в сигаретной пачке" - читать интересную книгу автора

Хаблак склонился над ним, взял за руку. Пульс не прощупывается, рука
холодная, вероятно, умер больше часа назад.
Умер или убит?
Хаблак внимательно осмотрел тело. Внешних признаков убийства нет, и
Рогатый, наверное, не лжет.
В прихожей послышались шаги: приехали следователь прокуратуры,
оперативники и "скорая помощь". Врач - пожилой и усталый человек, - чуть ли
не сразу определил причину смерти: инфаркт миокарда. Оперативники
сфотографировали труп, и повезли на вскрытие, а Хаблак, наблюдая привычную в
таких случаях суету, вспоминал свой разговор с Успенской. Все же нарушила
данное слово, хотела сделать лучше, а вышло вот что...
Осторожно, чтобы не стереть отпечатков пальцев на телефонной трубке,
обернул ее платочком и позвонил на телефонную станцию. Его предположение
подтвердилось - два часа назад абонента 48-226 вызывали из поселка Сосновки
Киевской области и разговор внезапно оборвался. Значит, у Бориса Свиридовича
Булавацкого и правда было больное сердце, оно не выдержало, когда услышал,
что милиция разыскивает его.
Вернулась с работы сестра Булавацкого. Смерть брата настолько поразила
ее, что она стояла, сжав кулаки, и смотрела вокруг невидящими глазами.
Хаблак, у которого было несколько вопросов к ней, оставил свое намерение и
поехал в управление милиции.
Черный Толик...
Должны выйти на него через Рогатого и допросить Осташевича следовало
немедленно, пока этот Толик не замел своих следов.
Конвоир привел Рогатого, тот привычно поискал глазами скамейку у
дверей, не нашел и все еще стоял, переступая с ноги на ногу. Хаблак показал
ему на стул возле стола, предложил сигарету. Осташевич покачал головой и
вытащил мятую пачку "Примы".
- Пока свои есть, - не без гордости отказался он, и капитан понял, что
Рогатый, обдумав ситуацию, пришел к выводу, что ничего особенного ему не
угрожает. Но откуда он знает, что Булавацкий не убит и что на него не падет
подозрение? Ведь сначала твердил все время "Я не убивал..."
Хаблак подумал, было, что ему выгодно, по крайней мере на первых порах,
не убеждать Осташевича в противоположном, но сразу отбросил эту мысль. Он
твердо придерживался правила: говорить обвиняемому или свидетелю на допросах
правду, только правду - никаких недозволенных приемов, запугивания, грубого
нажима, чтобы любой ценой вытянуть признание.
Но почему так быстро овладел собой Осташевич?
В конце концов, решил он, не так уж сложно сделать вывод, что
Булавацкий не убит. Сам он определил это чуть не с первого взгляда, и
Осташевич, имевший время на раздумья, вероятно, пришел к выводу, что
Булавацкий умер сам. Рогатый не мог не сообразить, что за Булавацким
следили. Ведь взяли Осташевича сразу, в полутора кварталах от тридцать
седьмого дома. И после того, как он побывал внутри. Значит милиция не знала,
что Булавацкий мертв. Кстати вы, уважаемый детектив, сами навели Осташевича
на такую мысль: везли Рогатого в милицию и, только узнав от него же, что
Булавацкий умер, приказали возвращаться на Черешневую...
Хаблак с любопытством посмотрел на Осташевича. Глаза, правда, еще
мутные, вероятно, вчерашний или сегодняшний утренний хмель окончательно не
выветрился, но какие-то признаки разума уже пробиваются. Предупредил строго: