"Samar. Забег на короткую дистанцию ("S.T.A.L.K.E.R.") " - читать интересную книгу автора

одним из бесчисленных ремешков-карманов-лямок, остался на склоне. Бой, едва
не вывихнув плечи, кувыркнулся дальше, набирая в распахнутый в немом вопле
рот пыль, грязь и землю. Через пару секунд он лежал под обрывом, живой и,
видимо, здоровый, а рядом приземлился Рамзес. Весело ругнулся.
- Держись, пацан, - приказал, - сейчас нас будут рвать...
Он подхватил Гришку за плечи и поволок к костру, туда, откуда они
бежали пару минут назад. Гришка хрипел и плевался. У костра он упал на
колени и начал судорожно совать тупорылые ружейные патроны в
патроноприемник. Дорогущий ремингтоновский механизм скрипел от набившейся
грязи, но патроны принимал. Глеб залег чуть сбоку и тоже готовился стрелять.
На черного по другую сторону костра они не смотрели, будто сговорившись.
Будто и не было его.
А потом с горки посыпались, калеча друг друга, собаки, и стало не до
черного. Глеб бил короткими очередями и орал Гришке:
- Стреляй!
Гришка пытался, жал на курок, но капризный механизм подвел, и Гришка,
бессильно рыдая, отшвырнул двуствольный агрегат в сторону. Выхватил
"беретту". Слабые пистолетные хлопки почти терялись в грохоте автоматных
очередей и реве песьих глоток. Потом всех словно накрыло акустической
волной - черный снова запустил сирену, и все остальные звуки пропали. Следом
пришла боль.
Гришка сжал голову ладонями, чтобы она не раскололась, и его мгновенно
стошнило недавним ужином. Организм трепетал всеми фибрами, готовый
опрокинуться в спасительный обморок, и только крохи гордости удерживали
сознание на плаву.
- А!.. Ах...а, - мычал рядом Глеб, тыча перед собой пальцем. Гришка,
мучительно сфокусировав взгляд, увидел, что собаки мечутся в панике.
Сирена оборвалась. В голове у Глеба словно пузырь лопнул, и его тоже
стошнило.
- ...марш-бросок, говоришь! - услышал Гришка полный ненависти стон.
Мертвяк стоял рядом, и в серой полутьме скорого рассвета Глеб сумел
рассмотреть его. На теле черного человека струпья мертвой кожи смешались с
обрывками грязной одежды; он напоминал огородное пугало торчащими в стороны
лохмотьями. Глеб поднялся и заглянул черному в лицо. Лучше бы он этого не
делал: в глазницах копошились черви, нос провалился, а нижняя губа,
разорванная надвое, свисала вниз неряшливым клоком. Под острым кадыком
угадывались обрывки широкого, когда-то модного галстука.
Мертвяк был давно и необратимо мертв, но двигался и издавал немыслимые
звуки.
- Бой! - хрипло сказал Рамзес. - Кажется, у нас появилась отмычка.
Мертвяк глухо взревел, распугав собак, и небыстро двинулся к обрыву.
Вокруг него образовался почтительный круг, выйти из которого Глеб не
согласился бы под угрозой расстрела. Гришка брел следом, пошатываясь и
придерживая чугунную от недавней боли голову. Двуствольный агрегат волочился
по земле - стало видно, что нижний ствол смотрит немного вбок. Глеб наступил
на приклад этого мертворожденного уродца, и Гришка выпустил ремень, даже не
оглянувшись на предмет своей недавней гордости.
Над обрывом мертвяк остановился, и сталкеры вместе с ним. Собаки не
стали забираться следом, но здесь, вверху, нашлись новые стаи, и было их
столько, что Глеб только охнул, взглянув с обрыва. В рассветной полумгле