"Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин. Пошехонская старина " - читать интересную книгу автора

Действительности, он вспомнил о возникновении в сознании и чувствах не
религиозных настроений, а зачатков тревоги по поводу общественного
нестроения жизни, ее расколотостн и несправедливости. Никаких
религиозно-мистических мотивов в рассказе Салтыкова нет. По отношению к
религии как и по отношению к другим формам духовной культуры Салтыков
находился в детские годы в атмосфере сурового, ничем не прикрытого
практицизма, чуждавшегося всего неясного, религиозно-мечтательного,
иррационального.
Наряду с воспоминаниями о первых движениях в начинавшейся духовной
жизни в "Пошехонской старине" приведено немало мемуарных материалов,
относящихся к внешней обстановке детства Салтыкова. Обращение к документам
семейного архива Салтыковых, а также к тверским и ярославским краеведческим
источникам позволило установить немало фактов и эпизодов крепостной
"старины", которые знал, видел или о которых слышал и на всю жизнь сохранил
в своей памяти будущий писатель.
Психологическую основу портрета "помещицы-фурии", жестокой в отношении
своих крепостных людей, - тетеньки Анфисы Порфирьевны Салтыков взял отчасти
от личности своей родной тетки, младшей замужней сестры отца, Елизаветы
Васильевны Абрамовой, отличавшейся, по судебным показаниям ее дворовых,
"зломстительным характером".
В эпизоде превращения мужа тетеньки Анфисы Порфирьевны в крепостного
человека использован нашумевший в 1830-х годах по всей Тверской губернии
факт исчезновения калязинского помещика Милюкова, осужденного даже
"правосудием" Николая I в ссылку за жестокое обращение с крестьянами;
родственники объявили Милюкова умершим, а позднее оказалось, что, укрываясь
эт наказания по судебному приговору, он жил у них под видом их дворового
крепостного человека.
Суровая расправа над тетенькой Анфисой Порфирьевной доведенных ею до
отчаяния дворовых девушек - это точно переданная судьба, постигшая дальнюю
родственницу Салтыковых, помещицу Бурнашеву. Ее ключница впустила к ней в
спальню сенных девушек, и они подушками задушили свою
барыню-истязательницу.
Повествование о "проказнике" Урванцеве, назвавшем обоих своих
сыновей-близнецов Захарами и разделившем между ними имение так, что раздел
этот превратил братьев в смертельных врагов, а их поместье в застенок для
крепостных людей, - это подлинная история семьи ближайшего соседа
Салтыковых, майора Василия Яковлевича Баранова, Его сыновья-близнецы оба
назывались Яковами, и оба были помещиками-извергами.
Трагедия Мавруши-новоторки, вольной девушки, закрепостившейся по
собственному желанию из любви к мужу - крепостному человеку, близка, хотя и
не тождественна, трагедии жены первого учителя Салтыкова - крепостного
живописца Павла Соколова.
Рассказ о бессчастной Матренке находит себе не одно, а ряд
соответствий в записях метрической книги церкви в селе Спас-Угол,
регистрировавшей браки "провинившихся" дворовых девушек. По приказу
помещиков, отцов и дедов Салтыкова они отдавались замуж за
бедняков-крепостных в отдаленные деревни вотчины.
Приведенные примеры - всего несколько из многих установленных,
документально и зримо очерчивают круг тех суровых впечатлений, которые
впитывал в себя будущий писатель в годы детства и отрочества. Салтыков