"Заклятие Черного Кинжала" - читать интересную книгу автора (Уотт-Эванс Лоуренс)

Глава 9

По мнению друзей, рядовой городской охраны Деран, сын Вуллера, чересчур рьяно относился к несению службы. Он добровольно взваливал на себя дополнительные обязанности и чистил сапоги даже тогда, когда никакой инспекции не предвиделось. Если какой-нибудь гражданин обращался к нему за помощью — поскольку каждый охранник обязан ее оказывать, — то Деран делал это с радостью без задержки, не пытаясь отговориться или переложить дело на плечи других.

Он был бы невыносимым занудой, если бы ворчал, проиграв в кости, или отказывался бы доставить подвыпившего товарища в казарму, или обращал бы внимание на то, как его сослуживцы лакомятся апельсинами в чужих садах, неся службу к северу от города. Ни разу в жизни он не обманул оказанного доверия и никогда никого не предал.

В результате сын Вуллера легко со всеми уживался, но неприятных заданий получал больше, чем кто-либо другой. Вот и сегодня ему пришлось эскортировать домой родную сестренку лейтенанта Сендена, после того как ее обнаружили в дымину пьяной и совершенно голой на Поле у Пристенной Улицы.

Девица была благополучно передана родителям и, когда рядовой Деран уходил, уже подавала некоторые признаки жизни. Было далеко за полночь — наверное, около двух, — когда Деран по пути в Северные Казармы, проходя мимо «Пьяного Дракона», вздумал изучать следы, оставленные пешеходами на слое грязи.

Как правило, он не смотрел на землю, но изморось снова перешла в мелкий дождик, а Деран не позаботился надеть шлем или плащ с капюшоном. В результате охраннику пришлось сгорбиться и волей-неволей пялиться себе под ноги. Он обнаружил несколько типов следов. Большая их часть шла по центру улицы. Несколько цепочек тянулись в «Пьяный Дракон» и из него (в основном — из него), удивления это не вызывало, так как таверна, невзирая на поздний час, была открыта. Несколько человек прошли с Пристенной Улицы на Поле и с Поля на улицу. Все правильно. «Поле никогда не спит», — гласит поговорка. Однако большинство обитателей, похоже, сидели дома — следов оказалось меньше, чем могло бы быть. Наконец на глаза охраннику попались следы, ведущие в проулок за «Пьяным Драконом» и выходящие из него. Следы, идущие из проулка, располагались на большом расстоянии друг от друга и были смазаны, как будто оставивший их человек бежал и при этом скользил по грязи.

Очень странно. Подавляющая часть охранников и практически все горожане махнули бы на это дело рукой и зашагали бы дальше. Но Деран был Деран. Он остановился и вгляделся в темноту проулка.

На земле у самой стены что-то лежало. И это что-то явно не куча мусора!

Если это уснувший пьяница, то он законная добыча охотников за рабами. Можно разбудить его и шугануть через улицу на безопасное Поле или найти охотника за рабами и получить куртаж за находку. Итак, что выбрать — великодушие или неожиданную прибыль?

А если это не спящий?.. Во всяком случае, ситуацию требовалось прояснить, но освещение в проулке было просто ужасным. Поколебавшись, Деран снял с кронштейна факел, освещающий вывеску таверны.

«Должность охранника все-таки дает некоторые привилегии», — думал он, шагая с шипящим факелом ко входу в проулок. Если бы обычный горожанин унес факел от дверей открытого заведения, его обвинили бы в воровстве и наверняка подвергнули бы бичеванию.

Несмотря на то что факел чадил и едва горел, обстановка в проулке сразу определилась. У стены в луже крови лежал человек, кровь смешивалась с грязью, и определить, где проходит край этой лужи, не представлялось возможным.

Дальнейшее исследование показало, что крови натекло меньше, чем думал охранник, основная часть красного пятна приходилась на килт.

Красный килт говорил о том, что раненый — солдат или ветеран, и вопрос о том, оставить лежащего здесь или передать работорговцам, отпал окончательно (впрочем, для Дерана он по-настоящему и не стоял). Солдат всегда должен помогать солдату.

Однако, кем бы этот тип ни являлся, он был слишком велик для не отличавшегося особым ростом Дерана. Кроме того, почву развезло под дождем, а охранник смертельно устал. Вечный доброволец тяжело вздохнул и направился к дверям «Пьяного Дракона».

Деран знал, что в каждой таверне стоит свой специфический шум. Это могут быть общий говор, гудение, шепот, жужжание, а иногда и крик. Посетители «Пьяного Дракона» невнятно и приглушенно бормотали. Но тут же умолкли, когда облаченный в униформу охранник с факелом в руке шагнул в зал.

— Мне нужна помощь, — объявил Деран. — За углом лежит раненый человек.

Полдюжины поздних гостей молча взирали на представителя власти. Никто не вызвался помочь словом или делом. Дерана это нисколько не обеспокоило.

— Ты, — сказал он, указывая на самого трезвого посетителя. — И ты. — Он показал на второго.

— Но я… — принялся протестовать второй.

— Пять минут, не больше, — бросил Деран, пресекая попытку бунта. — Если ты откажешься… хотя, думаю, этого не случится, не так ли? Ведь ты просто горишь желанием мне помочь?

Недовольно ворча, избранные поднялись из-за стола и направились к двери. Деран оказался не настолько глуп, чтобы шагать впереди, репутация «Пьяного Дракона» была хорошо известна. Он проконвоировал обоих «добровольцев» до порога, а затем последовал за ними в проулок.

Раненый оказался страшно тяжелым. Он не проявлял никаких признаков жизни, пока его тащили в таверну и укладывали на стол.

После этого Деран отпустил обоих помощников, не забыв с ними по-честному рассчитаться. Он сказал:

— Я перед вами в небольшом долгу. Если у вас когда-нибудь возникнут проблемы с охраной — небольшие, естественно, — скажите им, что за вас готов поручиться Деран, сын Вуллера.

В ответ добровольцы что-то буркнули и отвалили, оставив Дерана наедине с добычей. А охранник занялся распростертым на столе окровавленным телом.

Он обнаружил только две раны, обе в мышечной ткани левого бедра — неглубокую резаную и глубокую колотую. Вторая едва-едва не задела артерию.

— Вы что, хотите закапать кровью все мои полы? — раздался голос позади Дерана.

Охранник обернулся и увидел перед собой невысокого широкоплечего человека в фартуке. Это был ночной распорядитель.

— Именно это я и сделаю, если у вас не найдется, чем перевязать рану, — ответил Деран. — И чистой тряпицы, чтобы обтереть кровь.

Ночной распорядитель удалился, бормоча что-то себе под нос, и Деран еще раз обследовал жертву нападения.

Других свежих ран не оказалось; сердце билось сильно и ровно; дыхание было равномерным, и от раненого разило ушкой. Деран заключил, что ветеран потерял сознание из-за перепоя. Раны, хоть и сильно кровоточащие, угрозы жизни не представляли.

Распорядитель принес несколько относительно чистых тряпиц, и Деран приступил к обработке ран. Не прерывая работы, он задавал вопросы ночному служащему и оставшимся посетителям.

Имени раненого никто не знал. Что с ним произошло, присутствующие тоже не знали. Завсегдатаем заведения солдат не был, но время от времени его здесь видели. Кажется, он вышел отсюда с девушкой. Черноволосой, в темной одежде.

Это все, что ему сообщили. Когда Деран затянул повязку, пьяный открыл глаза и слабым голосом произнес:

— Я уже умер? Или все еще умираю?

— С тобой все в порядке, — ответил Деран. — Только похромаешь немного.

Пьянчуга приподнял голову и попытался встать. Из попытки ничего не вышло, и раненый застонал.

— Что случилось? — спросил Деран. — Кто ударил тебя ножом?

— Никто, — пробормотал ветеран. — Это был несчастный случай.

— Прекрасно, — пожал плечами Деран. — Ты должен «Дракону» два медяка за перевязочные материалы и использование стола. Если передумаешь и захочешь что-нибудь рассказать, обращайся в магистрат… — Он повернулся к ночному распорядителю и спросил: — Это ведь Северный Конец, не так ли?

— Большие Ворота. Граница Северного Конца проходит за углом.

— Отлично. Если захочешь, обращайся в магистрат Больших Ворот. Я — Деран, сын Вуллера, Третья Рота, Северные Казармы. Это на тот случай, если потребуются мои показания. — Он зевнул. — А теперь я пошел. Ужасно хочется спать.

Добравшись до башни, где размещалась казарма, Деран хотел сразу отправиться в постель, но чувство долга все же возобладало, и он зашел в комнату лейтенанта.

Это был мудрый поступок, так как лейтенант Сенден ждал его возвращения.

— С ней все в порядке? — нетерпеливо спросил офицер.

— Все отлично, — ответил Деран. — Никаких осложнений.

— Тогда почему так долго?

— Возвращаясь домой, я чуть не споткнулся об алкаша, валяющегося в проулке.

Лейтенант скривил физиономию.

— И ты позвал охотников за рабами?

Деран покачал головой:

— Нет. Это была не его вина. Парня ударили ножом. Я доставил его в ближайшую таверну и перевязал. Ничего серьезного.

— Он сказал, кто это сделал?

— Нет. Но скорее всего девица, к которой он приставал.

— В таком случае все, Деран. Спокойной ночи. И большое тебе спасибо.

— Не за что, лейтенант.

Заваливаясь на койку, Деран подумал, что до побудки оставалось не более трех часов.

Сенден тоже скоро отправился спать. Но на следующий день в результате ночного беспокойства и недосыпания лейтенант был несколько раздражен, рассеян и исполнял свои служебные обязанности менее скрупулезно, чем обычно. Его ежемесячный доклад капитану Тикри — новшество, которое он не одобрял, — оказался довольно кратким. Там было написано: «Охранник Деран доложил, что перевязывал в таверне человека с ножевым ранением. Обвинений в связи с этим предъявлено не было. Арестов не производилось».

Во второй половине того же дня во дворце Верховного Правителя, когда капитан Тикри заканчивал просмотр докладов, поступивших от лейтенантов охраны, в его кабинет вошла Леди Сараи. Капитан вскочил и отдал честь, приложив ладонь правой руки к сердцу.

Леди Сараи поприветствовала его небрежным кивком, и Тикри несколько успокоился.

— Что-нибудь не так, Миледи? — спросил он.

— Нет, нет. Мне просто необходимо было выбраться на несколько минут из этого отвратительного зала, — объяснила Сараи. — И вместо того, чтобы направить посыльного, я пришла сама. Сегодня, капитан, я выступаю сразу в двух ипостасях — как Министр Следователь и как Исполняющая Обязанности Министра Справедливости. У вас есть информация, с которой мне следует ознакомиться?

Капитан Тикри бросил взгляд на только что прочитанные доклады и развел руками.

— Ничего, Миледи, — произнес он. — Абсолютно ничего интересного.