"Евгений Андреевич Салиас. Аракчеевский сынок " - читать интересную книгу автора

В доме, на Большой Морской, у которого ночью стояло столько экипажей,
жил один из самых известных кутил-шалунов и блазней. Это был артиллерийский
офицер Шуйский, всему Петербургу лично знакомый по двум причинам. Во-первых,
он чуть не еженедельно совершал какое-нибудь буйство или скандал, т. е.
"выкидывал колено" на потеху товарищей и "острастку публики". Во-вторых, это
был побочный сын всемогущего временщика, графа Аракчеева. Признанный гласно
и открыто, любимый безгранично и избалованный донельзя своим отцом - Шумский
мог творить в столице безнаказанно все, что только могло прийти в его
беззаботную голову.
Единственным утешением его врагов, а их было, конечно, много -
оставалась одна надежда, что Михаил Шумский хватит через край... зарежет или
убьет кого-нибудь в трактире, или в театре, на глазах у всех. И вдобавок не
кого-либо из простых смертных... Авось тогда в ответ пойдет.
Разумеется, всякие поступки, неблаговидные или преступные, совершенные
неизвестными "шалунами" или "блазнями", относили на счет "Аракчеевскаго
сынка".
Шумский это знал, но когда случалось, что его обвиняли в глаза за чужое
дело, - он не оправдывался, и отвечал, смеясь, равнодушно:
- Не знаю... Не помню... Может и я, в пьяном виде.
Когда, грозный для всех, но не для него, временщик-отец спрашивал у
баловня-сына: он ли это "наболванил" или "прошумел" в столице, то Шумский
отвечал отцу французской поговоркой:
- On prete au riche!..[1]
Это был не ответ, не признанье и пожалуй не опроверженье, но граф
Аракчеев бывал удовлетворен и только легко журил любимца на один и тот же
лад:
- Полно дурить... Пора бы давно за дело... Не махонький!..
Но если у вертопраха и кутилы было много врагов, то было и много друзей
среди молодежи гвардии, а равно и в среде людей пожилых и почтенных. Если
некоторые из них были ложными друзьями из личных выгод, чтобы пользоваться
его средствами или через него фавором его отца, то были люди искренно его
любившие... Всего более, конечно, молодежь-офицеры... Шумский был "хороший
товарищ" - термин все извинявший и непонятный статскому... Молодой офицер
получал от своего отца достаточно денег, чтобы жить очень широко, и тем не
менее, делал долги. Одни эти сборища товарищей по вечерам стоили дорого, а
между тем это был самый меньший из его расходов. Всего более уходило на
кутежи в трактирах и на карты. Шумский не любил азартные игры, но играл
поневоле, так как это было принято, было модой. Молодой человек, не играющий
или не пьющий, подвергался всеобщим насмешкам товарищей и почти презренью.
Всякий офицер обязан был пить, играть и любовные шашни иметь...
В этот вечер в квартире общего приятеля и "кормильца" Михаила
Андреевича было менее шумно и менее людно, чем обыкновенно. Некоторые из
друзей, заглянув сюда перед полуночью, уехали, а оставшиеся разместились в
двух горницах, и, переговариваясь вполголоса, вели себя несколько сдержанно
и мало пили.
На это была немаловажная причина. Хозяин был не в духе, озабочен и
слегка гневен. А когда Шуйский бывал в таком настроении духа, то был
придирчив, оскорблял без всякого повода, а иногда и просто выгонял от себя и
переставал знаться и кланяться.
Все товарищи, которые были по своему положению независимы от него,