"Евгений Андреевич Салиас. Ширь и мах (Миллион) " - читать интересную книгу автора

родственником Зубовых, этот просит винный или соляный откуп, этот - местечка
ради куска хлеба.
Во все века, у всех народов было, есть и будет то, что в этой зале
теперь... Там, за высокими дубовыми дверьми - кабинет человека, который сам
когда-то - простым офицером, мелким дворянином - мечтал о лишнем галуне, о
лишнем рубле, а теперь для него все на свете... этот дворец, даже вся
столица, даже иные пределы и иные враги этой империи - трын-трава.
Мир и люди ему - муравьиная куча... Наступит он по прихоти пятой на эту
кучу - и сколько несчастных сделает, сколько горя, сколько слез. А захочет
миловать - сколько счастливцев заплачут от радости и восторга и заблагодарят
Бога за князя Таврического.
Что же он? Посланник неба? Олицетворенная духовная мощь? Гений? Нет,
он - чадо случая, сын фортуны. Его сила в слабости людской.
Он владыка мира сего, раб своих похотей.
Но где нужна тщетная сила желания и воли сотни людей, он мизинцем
двинет - и все творится по его мановению. И не в одном доме или одном
городе, а на пространстве трети земного шара.
- Князь может много! - шепчет тощий, но важный сановник молодому
франту, а около них дворянин из-под города Карачева, разоренный ябедой,
смущенно мнет шапку в руках и робко, тайком прислушивается к их речи и
вздыхает...
- Почему же так, ваше сиятельство?
- Царица всегда сделает по просьбе князя. А князь на просьбу царицы,
бывает, ответствует: "Уволь, матушка, не могу. Приказ твой исполню, а коли
просишь, не пеняй, не могу... Противно совести, или слову данному, или
родственным чувствам!" Вот тут и аминь, государь мой.
И дворянин из-под Карачева отчаяннее мнет шапку, озираясь на сверкающие
кругом мундиры, и все вздыхает...
- Воевательство, любезный приятель, токмо ему принесло пользу. Ему
нужен был говор и шум на всю Европу, - тихо говорит генерал-аншеф с Георгием
на шее другому сановнику, адмиралу в белом мундире с зелеными отворотами. -
А государской статской надобности - умирать буду, скажу - не было и ныне
нету. Что нам Таврида? Подобало создать между нами и оттоманами рубеж,
независимое ханство... оплот... ограду... Да. А не брать себе... А он, поди,
уже возмечтал и Царьград, и Элладу привоевать. А там уже недалече... и
Иерусалим прихватить.
- Да, - смеется адмирал. - И его бы туда наместником спровадить.
Собеседники осторожно и сдержанно смеются.
Время идет, час за часом, скоро вечерни...
Тихий говор толпы, ожидающей приема, все гудит глухо под сводами зала в
два счета, будто рокот дальнего водопада, сдержанный горами и ущельями.
Курьеры проходят в кабинет без доклада и выходят вновь тотчас же...
Адъютанты вызывают ожидающих в очереди по фамилии или вежливо и
смиренно, или важно и гордо, или с таким видом провожают в кабинет иного
просителя, как если б он был блоха, попавшаяся им в руки...
Уже много всякого народу побывало за большими дубовыми дверьми и на
мгновенье, и на целых четверть часа, и, появись оттуда то с сияющим, то с
мрачным лицом - прошли толпу ждущих очереди и разъехались по городу.
Много сановников еще ждут, а несколько сереньких фигур в дворянских
мундирах и много простых офицериков были уже приняты светлейшим. Еще