"Евгений Андреевич Салиас. Ширь и мах (Миллион) " - читать интересную книгу автора

гербами.
Всадники-гонцы, офицеры и солдаты, тут же скачут взад и вперед. Двое,
справив порученье, садятся на лошадей, а на их место трое влетели во двор и,
бросив повода конюхам, входят на подъезд, сторонясь вежливо, чтобы
пропустить вельможу, сенатора, адмирала, садящихся в поданную карету.
В саду, на лужайках, на площадках и в подстриженных по-модному аллеях,
мелькают цветные кафтаны и дамские юбки, звенят веселые голоса, женский смех
и французский говор... Здесь гуляют гости, приехавшие не по делу, не с
докладом, не с просьбой, а "по обыкности" - одни, как хорошие знакомые,
другие, чтобы faire leur cour[1] временщику и раздавателю милостей.
Близ легкого пестро выкрашенного мостика, среди площадки, между
мраморными амурами на пьедесталах, собралась большая кучка пожилых
сановников, зрелых дам и молодежи. Общество сгруппировалось вокруг красавицы
баронессы Фон дер Тален, новой львицы при дворе и в городе... Маленькая и
полная немочка, уроженка Митавы,{7} двадцати лет, от которой пышет красотой,
юностью и здоровьем, одна из всех без пудры, румян и сурьмы. Блестящий цвет
лица и прелестные голубые глаза белокурой баронессы не нуждаются в
притираньях. "La Venus de Matau"[2] - ее прозвище в Питере, данное
государыней в минуту раздраженья. Муж ее, уже пожилой генерал, давно в
отсутствии, в армии, а она ухаживает за князем, и в столице носятся слухи,
что Венера Митавская - временный предмет светлейшего.
Недаром и племянницы князя с некоторых пор постоянно заискивают у нее.
И теперь здесь сошлись около нее и подшучивают над ней любезно три из
племянниц князя: Самойлова,{8} Скавронская{9} и Браницкая.{10}
Пожилой генерал-аншеф,{11} известный болтун, ходячая газета столицы и
сплетник, но добродушный и подчас остроумный, рассказал что-то, что-то будто
из истории Греции, случай из афинской жизни, с Алкивиадом,{12} но с
понятными всем, прозрачными намеками на князя и баронессу. Всем им известно,
кого давно зовут "Невским Алкивиадом".
- Vous calomniez l'histoire![3] - восклицает Самойлов, родной племянник
князя Таврического.
- Pour plaire a la baronne,[4] - отзывается генерал.
- Нет! Я бы на месте вашей афинянки поступила совсем не так... - звучит
серебряный голосок красавицы баронессы.- Cette coquinerie d'Alcibiade[5] не
прошла бы ему даром... Она имела мало caractere.[6]
- В таких приключениях la coqinerie est la coquetterie des
hommes...[7] - заявляет молодой премьер-майор,{13} сердцеед и герой
Кинбурна.{14}
- Когда женщина должна себя отстоять, - горячо продолжает баронесса, -
то она перерождается: добрая - делается злой, глупая - умной и трусливая,
как овечка, - тигрицей...
Завязывается спор. Почти все дамы на стороне баронессы...
- Полноте... Все вы правы! - решает графиня Браницкая. - Только побывав
в положении вашей афинянки, можешь знать: что и как сделала бы...
Беседа снова переходит незаметно на непостоянство князя.
- Domptez le lion...[8] - говорил кто-то, смеясь, баронессе.
- О, это не лев... - весело восклицает красавица. - Князь Григорий
Александрович! Трудно найти в мире другого в pendant[9] для сравненья... Он
и медведь, и ласточка вместе!.. Знаете, что он?! J'ai trouve! Он -
апокалипсический зверь... c'est la bete de Saint-Luc.[10] Это - крылатый