"Святослав Владимирович Сахарнов. Рассказы о животных " - читать интересную книгу автора

оттуда бамбуковое удилище. Привязал к нему микрофон. Поплевал на ладонь,
повертел ею в воздухе - поймал ветер. Прикинул, где лучше выходить из
травы.
Я остался около магнитофона. Под локтями - трава. Перед носом -
петлей, с бобины на бобину, - коричневая лента. Я посмотрел - что делает
Чугунков?
Он полз не поднимая головы. Когда до ближайшего зверя - это тоже была
самочка - осталось шагов шесть, остановился и долго лежал. Котики,
встревоженные приближением непонятного тёмного пятна, понюхали воздух,
успокоились. Ветер был от них. Тогда Чугунков, не поднимаясь, подвинул
палку с микрофоном к самому зверю. Я нажал клавишу, закрутились бобины...
Потом Чугунков пополз к воде. Там стайкой лежали чёрненькие. Этим он
совал микрофон прямо в мордочки. Котята отворачивались, отступали. Одного
заинтересовала блестящая белая штука на палке, он подковылял к ней,
ткнулся носом, попробовал на зуб...
Последним записывали большого секача. Тот уже покинул свой гарем и
лежал в стороне от стада.
Это было далеко от меня. Чугунков подполз к зверю со спины, положил
микрофон рядом с ним. Великан не обратил на это внимания. Он, видно,
молчал, потому что Чугунков вдруг привстал. Секач уставился на него.
Человек и зверь некоторое время смотрели друг другу в глаза, потом кот
качнулся и, тяжело перебрасывая с места на место ласты, стал отступать.
Короткий рёв - одинокий, низкий, недовольный - пронёсся над берегом...
Вечером в домике мы слушали записи. Сперва шелестела, перематываясь с
бобины на бобину, лента. Потом послышался плеск волн и беспокойное
мычание - шумело лежбище. Затем кто-то задышал, захрюкал - сонно, лениво.
Самочка! Опять молчание... Жалобно заблеяли малыши. Заскрипело - котёнок
куснул микрофон...
Наконец, из шелеста волн и шуршания песка возник, перекрывая их, и
заполнил весь домик могучий рёв потревоженного самца.
- Ну вот, получилось! - весело сказал Чугунков. - Не зря ползали. Вам
это для чего?
- Вдруг радиопередачу сделаю...
Растопили печь. Юра поставил воду.
Я вспомнил, как мы пили вчера чай: за окошком тундра, низкое серое
небо, вот-вот пойдёт дождь. А на столе у нас круглый, жёлтый, как
маленькое солнце, лимон. Лежит, пахнет югом и далёким ласковым морем.


УТРО

Ночь на Командорах короткая и светлая. Не успеет солнце погрузиться в
воду у северного мыса, как снова светлеет, и от далёких Алеутских островов
идёт новый день.
Эти час-два голубых сумерек прекрасны. Если нет тумана и воздух
прозрачен, то всю ночь дрожит над водой жёлтая цепочка огней села
Никольского - единственного поселения на островах. Там кто ещё не успел
лечь, кто уже встал. Вот над бухтой вспыхнул зелёный огонёк - отошёл от
причала катер: рабочие-алеуты едут на лежбище. Вот огонёк исчез - катер
зашёл за остров Топорков. Вот появился снова, уменьшился и пропал...