"А.Н.Сахаров (редактор). Иоанн Антонович ("Романовы" #10) " - читать интересную книгу автора

стеснения".

IV

Вечером того дня, когда императрица говорила наедине с Бироном о
принцессе Анне Леопольдовне и о графе Линаре, было во дворце обыкновенное
собрание.
В ту пору дворцовые собрания не отличались уже прежней беспорядочностью
и полной непринуждённостью, какие господствовали на дворцовых ассамблеях
Петра Великого, а отчасти продолжались ещё и при Екатерине I. Собрания эти
не напоминали и тех шумных охотничьих пирушек, какие происходили при Петре
II. В противоположность всему этому в роскошно отделанных залах дворца Анны
Ивановны были тишина и чинность со стороны гостей. Строгий чопорный этикет
версальского двора усваивался мало-помалу и петербургским, хотя при нём не
исчезли окончательно простые, незатейливые или, вернее сказать, грубые
обычаи и развлечения нашего старинного быта. В домашней своей жизни Анна
Ивановна была настоящей богатой русской барыней со всеми привычками и
замашками того времени, и даже долголетнее пребывание её в Митаве, среди
немцев, не отучило её окончательно от той обстановки жизни, которую она
привыкла видеть с детства в своей семье. Если, впрочем, во дворце Анны
Ивановны и допускались неприличные и, по нынешним понятиям, разные слишком
обидные для царедворцев потехи и шутки, если она и забавлялась с шутами,
шутихами, скоморохами, карлами и карлицами, - то наряду с этим пробивалось
уже понятие о том, что русский двор должен усваивать хорошие образцы и
утончённый вкус западных европейских дворов. При дворе Анны Ивановны были
уже актёры, а также и музыканты и певцы, выписанные из Италии в Петербург на
большое жалованье. Итальянская и немецкая комедия чрезвычайно нравилась её
придворным. При ней же в 1736 году была поставлена в Петербурге первая
опера.
Бирон, любимец императрицы, был большой охотник до роскоши и
великолепия, и уже этого было довольно, чтобы внушить императрице желание
сделать свой двор самым блестящим в Европе. С этой целью употреблены были
большие суммы денег, но желание императрицы не легко и не скоро исполнялось.
Перенимаемые у нас из Франции изысканность и щеголеватость сталкивались на
каждом шагу с прежними непорядочностью и неряшливостью. И та и другая
отражались сильно не только в общественных сношениях, взаимных поступках,
образе жизни, но и во всех условиях домашнего быта. Часто у иного
придворного щёголя, при богатейшем кафтане, парик был прескверно вычесан,
превосходную штофную материю* неискусный крепостной портной портил дурным
или смешным покроем, или, если чей-нибудь наряд был во всех отношениях
безукоризнен, то экипаж был крайне плох, и иной вельможа в богатом
французском костюме, в шелку, бархате и кружевах ехал в дрянной старой
карете, которую еле волокли заморенные клячи, в изорванной упряжи, а на
запятках стояли гайдуки в рваных ливреях и в дырявых сапогах; таким же
нарядом отличались обыкновенно и кучер и форейтор.
______________
* Штоф - тяжёлая шёлковая ткань для обивки мебели, для портьер и т. п.

Отсутствие вкуса и порядочности господствовало также и в домах; в одном
и том же доме можно было найти выписанную из Парижа самую новомодную мебель,