"Михаил Сагателян. Кто же убил Джона Кеннеди? " - читать интересную книгу автора

всем миром.
То же самое чувство можно было прочитать и на лицах сотен вашингтонцев,
собравшихся за оградой Белого дома уже в первый час после убийства
президента Люди стояли в подавленном молчании, нехотя отвечая на вопросы
корреспондентов. Я тоже спрашивал. Ответы били разные - по словам. Но
общие - по мысли. Какой-то пожилой мужчина вместо ответа молча указал на
разъезжавший вдоль Пенспльванпя-авеню потрепанный черный автомобиль с
плакатом на крыше: "Гнев божий карает нас. Мы должны отказаться от наших
грешных путей". Газеты напечатали высказывание работника министерства
почт: "Мне кажется, что каждый из нас виноват. Почему, откуда в Америке
так много ненависти?"
Да, в Америке оказалось столько ненависти, что ее концентрация и накал
удивили не только мир, но и самих американцев. Не нужно обольщаться -
далеко не все за океаном отнеслись к выстрелам в Далласе так, как об этом
рассказано выше. Были и другие, очень много других.
Врач в Оклахома-сити, услышав по радио первую "молнию", сказал
пациенту: "Хорошо! Надеюсь, они убрали и Джекки [Жаклин Кеннеди] тоже". В
маленьком городке в штате Коннектикут другой врач позвонил своему коллеге
- стороннику Кеннеди и сказал: "Вашей лавочке пришел конец. Уж этото
дельце папе Джо [Отец президента - Джозеф Кеннеди] теперь не уладить". В
техасском городе Амарильо в ресторан ворвалась группа старших школьников и
объявила: "Кеннеди прищучили! Вот здорово!". За столиками раздались
радостные возгласы. В самом Вашингтоне, в фешенебельном деловом и
политическом клубе "Космос" во время убийства президента происходила
встреча отставных военных. Экс-генерал морской пехоты при одобрении
собравшихся сказал: "Десница божия нажала спусковой крючок винтовки,
убившей Кеннеди".
Увы, я не могу назвать по фамилиям ни одного из "героев" всех этих
эпизодов: хотя о них тогда сообщали американские газеты. Сообщали со всеми
вышеприведенными подробностями, но не называли фамилий, видимо, опасаясь
исков о клевете.
Что касается самого Далласа, то о том, с какой радостью многие там
восприняли выстрелы по Кеннеди, уже писалось не раз.
Семнадцатилетняя дочь видного деятеля "новых рубежей" [Так называл свою
политическую программу Джон Кеннеди] Артура Шлезингера, узнав о трагедии в
Далласе, спросила отца: "Что происходит с нашей страной? Если в этом ее
особенность, я не хочу здесь больше жить".
Подобные вопросы встали во весь свой исполинский рост перед очень и
очень многими американцами именно в те первые часы после убийства. И как
бы пытаясь словами отогнать неумолимо надвигавшуюся эпоху политических
убийств в США, "Вашингтон пост" уже в первом экстренном выпуске заклинала
читателей: "Никто не захочет поверить, что этот акт мог быть содеян
кем-то, кто находился в здравом уме. Наша политическая жизнь, наши
разногласия и наши группировки не таковы, чтобы из них могло вырасти столь
гнусное деяние. Злодейство это должно объяснить безумием". Что ж, в те
часы такому объяснению кто-то еще мог поверить и в Америке, и за
границей...
Другие выходящие в разных районах страны газеты - и их было много - в
таких же экстренных выпусках куда более реально оценивали смысл и значение
выстрелов в Далласе. Я сохранил толстую пачку вырезок: первые редакционные