"В.Сафонов. Дорога на простор." - читать интересную книгу автора

- Он еще спит.
Туман, припавший на излучине, редел, пелена его рвалась, по реке,
наливаясь синью, поплыли круглые облачка.
Когда ребята добежали до места, Рюха разделся, кинулся в реку. Вода
была оловянного цвета. Омут чернел за трухлявым поваленным стволом.
Мальчик вынырнул со слизью водорослей на лбу и, передохнув, исчез опять.
Завилась воронка, ее снесло вниз.
Гнедыш подождал, потом, мотнув головой, крикнул:
- Рюха!
В белесом верхнем водяном слое над черным омутом крутились соринки,
морщило рябь.
- Рюшка!
Сунулся в воду, она была холодна, и он отступил.
Тягостно долгие мгновения он стоял, поджав губы. Очертание тела
возникло внезапно из глубины, ударило снизу о поверхность, разбило ее;
показались спина, плечи, спутанные волосы; пловец с усилием выбросил одну
руку из воды, булькнул воздухом и канул снова. Его голова то чернелась под
водой, то расплывалась; так несколько раз он качнулся между поверхностью и
глубью и наконец всплыл, ухватился за ствол. Встал, шатаясь. Высоко поднял
над смуглым худым своим телом грузную, усатую, широколобую рыбу,
колотившую хвостом. Пальцы мальчика вдавились ей в жабры и в один глаз.
Мальчик улыбнулся, тяжело дыша. Он еще ощущал на бедрах напор воды. Сонные
стрекозы сидели на стеблях тростника. Ничто не нарушало мира утреннего
часа, все было так, как в миллионы других утр, озарявших это место; и
капли, падавшие с хвоста рыбы на воду, порождая легкие ускользавшие круги,
были последним следом борьбы.
Лодчонка стояла в заросшей протоке у островка. Мальчики сложили в нее
рыбу и шестом поспешно отпихнулись с мелководья.


Крыжни летели с востока и трижды подали голос над жильем Махотки. То
было вчера. А перед тем казак с поля, - из тех, что ватагами и в одиночку
с понизовых степей набежали сейчас в станицу, - зашел, посидел, поел сухой
черной лепешки (стала она лакомством!), запил водицей, утерся рукавом,
вынул из-за пазухи рваный рыжий колпак и передал с поклоном.
Ждала она по осени, ждала по первой траве, долго ждала, казаку не
поверила - поверила птицам. В восточном краю сложил голову ее муж. И,
качаясь, она заголосила по мертвому.
Соседка уговаривала: "Мария, что ты? Жив, может"... Потом все смолкло
вокруг. И тогда женщина притихла и села неподвижно, охватив руками колени.
В пустом углу, в нарезанной куге зашумело - блеснул в свете месяца
скользкий уж. Там было место ее сына. Подрос птенец и отвалился от гнезда.
Она просидела до утра, наморщив брови, - одна в жилье, одинокая в
мире.
Утром прибралась, покрыла голову и, широко, по-мужски шагая сильными
своими ногами, вышла на вал - кликать сына.
Мглистая река текла внизу.
Был чист берег реки там, где к воде спускался вал, и кудрявые заросли
отмечали дальше прихотливый бег ее по огромному полукружью земли.
Ни дымка не пятнало девственного простора, ни шляха не чернелось в