"Михаил Садовский. Фитиль для керосинки" - читать интересную книгу автора

счастью. Когда машина тронулась, игра на пустыре остановилась, и все
проводили взглядом пассажира, пока он не скрылся за поворотом. По дороге
дядя Исер угостил Вовку леденцом-подушечкой, потрепал его по голове и
выпустил у самого шлагбаума: "Правильно - сядешь за руль, всегда сыт будешь,
не пропадешь".... а потом еще долго смотрел вслед и задумчиво ковырял
спичкой в зубах, ожидая проезда.
Все через неделю забыли об этом эпизоде, а полгода спустя и вовсе не знали -
было ли такое. Все, но не Бес. В его голове что-то стронулось с места,
проснулось, и каждый звук редко проезжавшего мотора волновал его, заставлял
настораживаться и неодолимо притягивал. Ему хотелось бежать за этим звуком,
верить ему и, внимательно выслушав, понять, о чем он ему говорит.
Он и сам не знал, отчего так, да и не задумывался.
"Кончу семь - в ремеслуху... надо узнать только - учат на шоферов в
ремеслухах или нет... но дядя Исер уж точно знает... и он, как все
маленькие, мечтал: "Вот уж я им тогда покажу - позавидуют... " Неважно, кому
и что - всем...
Роза возвращалась домой и начинала всегда с того же: что у Столовицких дети,
как дети, что она выбивается из сил и готовит этому оболтусу обед, а ему
лень заглянуть в кастрюлю "Митен коп ин дер. эрд зол сте гей н! Их хоб
алемен фарлорн а гликлехе цайт.... Ун их кен нит вейнен... их кен нит..."18
Она садилась на засаленную табуретку, сутулилась, и тогда живот и груди
покрывали ее жирные колени, а над этим комом торчала лохматая голова с
обломанным гребнем на затылке. Так она сидела некоторое время, потом спина
начинала часто-часто трястись, и Вовка вжимался в продавленный диван...
Он смотрел на фотографию матери и думал, что у всех, где бывал, всегда на
фотографии мать с отцом, а у них только она одна, и про отца лучше не
спрашивать... может, его отца никто не знал и не видел... но мать- то должна
была ему хоть что-нибудь про него сказать... что он дурак что ли... не
знает, что ли, как дети получаются... но думал он про это лениво и
равнодушно, и только в такие роковые моменты по вечерам в будние дни. Все
жили без отцов... ну, почти все... Бес перебирал в уме своих товарищей и ему
становилось не то чтобы легче, но спокойнее...
В это воскресное утро полуторка остановилась на поляне между сосен метрах в
сорока от крыльца, напротив пустыря. Игра сразу прекратилась, и мальчишки
обступили машину - новенькие борта, пахнущая свежей краской кабина, черные,
тоже блестящие и терпко воняющие диски колес... но скаты были потрепанные, и
знатоки сразу сообразили, что машина- то из капремонта, а так - военного
года выпуска, но сделали ее хорошо, и она еще побегает.
Усатый парень, соскакивая с подножки, бросил на ходу - "Только ничего не
крутить!"- и отправился к Витьке в соседскую хибару на второй этаж, а все
сразу заполнили кузов и устроили "сражение за крепость". В кабинку залезть
никто не решался.
Машина, даже настоящая, быстро надоедает, если на ней не едешь, не
отдираешь ничего с ее поверхности и не залезаешь к ней в "пузо" с целью
познания.
Постепенно все вернулись снова к игре на пустырь - не такое уж чудо была
обыкновенная полуторка в их краях. Вовку тоже вернул в дом на обед голос
матери. Он механически без всякого аппетита и удовольствия проносил ложку от
тарелки в рот и обратно, нехотя жевал хлеб и исподлобья незаметно взглядывал
на лицо матери. Но Роза, как всегда молчала и думала о своем.