"Михаил Садовский. Фитиль для керосинки" - читать интересную книгу автора - я буду приходить к тебе, ты ко мне, а то тут все на глазах очень. - И
поцеловала его прямо в губы. Венька отшатнулся. Лизка отошла и отвернулась. - А теперь уходи - скоро мать вернется... слышишь... ГЛАВА YI. НОВИЧОК Снег выпал неожиданно. Ночью, в первый день после их переезда. Из-под его тонкого слоя торчали высохшие травинки, кое-где даже зеленые ростки, кочки, ветки - все привычное вчера. Но все казалось новым и при том не вызывало протеста глаза - приятно было смотреть на эту новую и в то же время привычную картину. Одноэтажное здание школы из толстенных стволов выделялось среди прочих. Его построили в прошлом веке и ни разу не ремонтировали. Чистые стекла в переплетах огромных рам сверкали особенно ярко от белизны новой, может быть уже сотой зимы, которую они видели. Внутри было тепло. По-домашнему скрипели широченные половицы. Попахивало дымком и сосновой смолой. И учителя были какие-то домашние, и классы не переполненные. Венька все уроки просидел молча. Его никто не задирал, как обычно новичка. Он ничем не отличался от остальных: ни стрижкой, ни своими лыжными брюками из "чертовой кожи" в чернильных пятнах. На первый день работы у него было выше головы: прочитать все надписи на парте - и не только свежие, вырезанные и процарапанные в прошлом, а может, и в этом году, но главное - те, что заплыли черным лаком, наслоенным не одним десятилетием. Удалось расшифровать не многое: "Новик..." может быть Новиков. Потом наискось ровно и не сбивая строки "Нина + ..." Кто был этот плюс, осталось тайной, зато сразу стало грустно по своему классу, Нинке Поздняковой, тараторке. Он высматривал по привычке заоконную жизнь. Но здесь второго этажа. Тут взгляд упирался в маленький редкий штакетник забора. По лаге благополучно шествовала серая кошка и явно кого-то высматривала на ветке. Она делала шажок, замирала с поднятой и полусогнутой лапой, пригибала холку, вытягивала вперед шею и снова делала крошечный шажок. Еще было видно какую-то закутанную восемью платками тетку, тащившую санки с бидоном -наверное отправившуюся по воду. Венька стал придумывать, как она будет наполнять этот бидон и как повезет, чтобы он не соскользнул. Делать было нечего. Скукотища. Его никто не трогал, не вызывал, не спрашивал. На парте лежали все новенькие тетрадки - старые он предусмотрительно оставил дома. Он ждал последний звонок. И хотя ему строго-настрого было запрещено ходить одному на прежнюю квартиру, как только этот звонок прозвенел, побежал трусцой в свой новый дом - непривычно открыл дверь (вход был отдельный) ключом, висевшим на шее, бросил сумку, отрезал ломоть хлеба, посыпал его сахаром и, жуя на ходу, отправился по Советской к станции. Через две улицы он нагнал мальчишку, медленно и неохотно тащившегося с тощей полевой сумкой через плечо. Веньке показалось, что они только что были в одном классе. И точно - когда они поравнялись, тот спросил: "Ты что тут недалеко живешь?" - "За школой... а ты тоже на станцию?" - "Мать велела хлеба купить..." - "Ну, пошли..." - " Я Шурка Соломин". - Он, как взрослый, протянул руку. -"Вениамин." - Фамилию он уточнять не стал. До станции было два километра. Они шли не спеша. Светлый день незаметно по-зимнему серел. Навстречу попадались только тетки с кошелками - чем ближе к магазинам, тем чаще. Когда уже показались магазины, выстроившиеся в ряд вдоль платформы, и сгрудившиеся между ними палаточки ремонта часов, обуви, с |
|
|