"Сергей Садов. Князь Владимир Старинов (Книга 1, черновик)" - читать интересную книгу автора

Нам не простили бы нашу независимость. А те, кто нас боялся, стали мстить.
Так что если бы вы не появились, лето я не пережил бы. Мишка и Ромка тоже,
скорее всего, погибли бы. А младшие... Этих пристроили бы. Особенно
девчонок.
Володя поднял камень и метнул его, наблюдая, как он скачет по глади
пруда.

Гвоздь умер тихо во сне. Еще вчера рассказывал сказку про
царевну-лягушку... Володе она была не очень интересна, поскольку считал себя
уже почти взрослым. Он бы предпочел дослушать до конца историю про трех
мушкетеров, но Милка так просила, что ей уступили. Гвоздь ничем не
показывал, что ему плохо или что он плохо себя чувствует. Мешковатый наряд и
большущая кепка, которую он не снимал даже в доме - большом,
полуразвалившейся деревянной постройке, в настоящей момент всем им служившей
домом - скрывала и его фигуру и лицо. Лицо в последнюю неделю Гвоздь прятала
особенно старательно. Вот и рассказывая сказку, он часто останавливал
рассказ. Молчал. Милка, глупая, не понимала и торопила, а Гвоздь
отшучивался. Хотя что Милка. Никто не понимал. Будь здесь Мишка, он бы
что-то может и сообразил. Но тот уже вторые сутки не ночевал с ними,
занимаясь какими-то своими делами, обещая всем подарки после их завершения.
Закончив рассказ, Гвоздь велел всем ложиться и потушил свечу. Утром его
разбудить уже не удалось...
Это была страшная трагедия для их небольшого мира. Для них всех гвоздь
был царь и бог, под сильной рукой которого можно было жить. Он защищал их от
других беспризорников, заботился. Редко, когда им не удавалось добыть еды.
По мере сил он следил и за гигиеной, добывая каким-то невероятным образом
для всех зубные щетки и пасту. А сейчас вдруг этого сильного человека,
который казался вечным, не стало. Рухнула сама основа их небольшого мира.
Тихо плакала Милка, которую как мог успокаивал Жора, хотя и сам часто моргал
глазами.
Я не плакал. После гибели родителей и сестры я вообще практически не
плакал и не смеялся. Редко-редко улыбался. Хотя мог изобразить и смех, и
горе. Это я делал, в основном для Гвоздя, который часто тревожно поглядывал
в мою сторону, если я не принимал участия в общем веселье. Для него я
научился изображать бурные эмоции. Но сейчас его не было и что-то показывать
тоже не было нужды. Я словно закаменел. Да, не плакал, но беззвучное горе
оказалось страшнее. В этот момент я проклинал тот момент, когда разучился
плакать. Пытался выдавить из себя хоть слезинку, но не получалось. Так и
стоял.
Гвоздя мы похоронили совместными усилиями на берегу реки. Специально
выбирали место. Соорудили холмик. Оставлять тело не велел Мишка, который
появился к обеду, застав нас всех сидящих вокруг Гвоздя.
- Сожгут ведь, - вздохнул он. Мишка был самым старшим у нас после
Гвоздя и теперь мы все ждали его решений. - А он всегда боялся огня. Надо бы
похоронить. Идею приняли все...
А дальше начались проблемы. Теперь многие, узнав, что мы лишись нашего
вожака, перестали принимать нас всерьез. Нас гнали с самых выгодных мест,
где больше всего можно было заработать. Пошли разные предложения, которые
никогда не осмелились сделать бы при Гвозде. Мишка пытался нас защитить,
но... Однажды ему ночью ему кто-то заехал арматурой по голове. Мишка выжил,