"Екатерина Садур. Зеленая бездна" - читать интересную книгу автора

руку.
Я верила, что он действительно не помнит. Только я одна могла ответить
на все их вопросы.
- Ты нас по очереди целуй, - сказала Галя, - сначала меня, потом ее.
И он целовал их по очереди. Сначала Галю, а потом Женю Дичко.

Было девятое число осеннего месяца. Почтальонша позвонила в дверь к
старухе, но никто ей не открыл, никто не обрадовался ее красному платку.
Дверь была не заперта, поэтому она сама вошла в квартиру и привычно прошла
на кухню.
- Надбавка, - сказала почтальонша. - Надбавка за все лето, за три
месяца бедности. Вот, распишись здесь, - и протянула ведомость.
Старуха сидела у окна, опустив голову на руки. Под окном валялись
пустые бутылки из-под рябиновой настойки. Рабочие ушли.
- Ладно, спи, - вздохнула почтальонша и сама расписалась за старуху.
И ей сделалось очень легко.
Через три дня сын с внуком отвезли старуху на Покровское кладбище.
Последний раз она приснилась мне жалкой, а не страшной, именно такой,
какой была в жизни.
- Зачем тебе мой внук? - плакала она. - Оставь его, оставь...
Над "Пражской" нависли осень и сумерки.

- У Назаровых умерла Раиса Ивановна, - горевала моя бабка. - Скоро и
мой черед. Скоро мы с ней, родимой, свидимся. Скоро и меня отвезут на
Покровское кладбище... А ты знаешь журнал "Чудеса и приключения"? Там пишут
про все небывалое, что творится в жизни, и всему дается объяснение. Вот,
например, ты слышала про Николая Угодника? У одной девушки был жених
Николай, и она ждала его откуда-то издалека. А был Великий Пост, Страстная
Неделя. Ее мать пошла в церковь, а девушка позвала к себе гостей. Мать и
говорит: "Сегодня нельзя веселиться!", но девушка не послушалась. Гости
пришли и стали танцевать, а девушка осталась без кавалера. Тогда она сняла с
угла образ Николая Угодника и говорит: "Коля, потанцуй со мной!" Гости ее
просят: "Не надо! Поставь образ, поставь!" А она смеется: "Если Бог есть, то
Он меня накажет". Только сказала, как сразу же окаменела. Стоит с иконой и
не может с места сойти, а по ночам кричит: "Страшно мне, страшно! Молитесь
за меня!" Ты знаешь, я ведь в этом месяце получила надбавку к пенсии. Может
быть, выпишем этот журнал, а?
И я пошла на почту.

Я встретила Ромку вечером в июне, и он впервые повел меня к себе домой.
Мы прошли по коридору мимо кухни. У раскрытого окна по-прежнему стоял
табурет. Улицы сквозь решетку было не видно, потому что со дня смерти
старухи сирень разрослась и почти полностью закрыла двор. Она закрыла двор
своим цветением, потому что окно стало не нужно. Некому было в него
смотреть, некому было сидеть на табуретке и выглядывать красный платок
почтальонши. Кухня опустела.
- Вы больше не делаете рябиновые настойки? - спросила я.
- Отцу вот так, - и Ромка провел рукой по горлу, - вот так хватает
водки. А я не умею. Да и незачем.
- Где мои бусы, Ромка? - вспомнила я. - Помнишь, такие синие