"Герман Садулаев. Хранители (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

дом разбомбило, семья погибла, он давно хотел переехать, и все такое.
Словом, обычная история: все, кто приезжают в Шали, рассказывают примерно
одно и то же.

Впрочем, ни местные жители, ни милиция в любом случае большого интереса
к Мансуру не проявляли. Может быть, потому, что его пару раз видели
беседующим с кадыровскими бойцами; те по-братски обнимали его и жали ему
руку. А лишний раз связываться с кадыровцами или даже с их приятелем никому
не хотелось.

Соседи относились к новоприбывшему осторожно и с опаской. Если бы
родители наших мальчиков узнали, что те ходят в гости к Мансуру, мальчиков
ждал бы разнос. Поэтому Лёма и Мовлади посещали дом Айны, соблюдая все меры
предосторожности и предельную конспирацию. Они не входили в ворота, а всякий
раз перелезали через ограду в сад, когда по дороге никто не шел и не ехал.
Дверь дома Мансура по вечерам была открыта. Мальчики находили хозяина
делающим намаз или готовящим пищу на кухне. Иногда Мансур читал, или писал,
или разговаривал с кем-то по мобильному телефону.

Новый друг встречал мальчиков сердечным саламом, усаживал на ковер,
учтиво спрашивал о делах. Вообще он разговаривал с ними как со взрослыми,
как с равными себе, и мальчикам это не могло не нравиться.

Они не сразу решились прийти. "За" голосовало любопытство. И еще,
пожалуй, дерзкое желание самоутвердиться наперекор родительскому мнению.
Потому что, конечно, страх перед родителями голосовал "против". Старшие не
отпустили бы своих детей в кадыровцы, а в боевики не отпустили бы тем более.
И в ваххабиты. А слухи о том, что Мансур ваххабит, оказались не пустой
болтовней.

Это было странно, но Мансур, нисколько не опасаясь, с самой первой
встречи начал проповедовать Мовлади и Лёме. При том что слово "ваххабит"
было теперь едва ли не самым страшным ругательством, а кадыровцы обещали
снести башку всякому, от кого будет хотя бы самую малость пахнуть
ваххабизмом. А уж кадыровцы-то должны знать, как он пахнет: многие из них
сами еще недавно были ваххабитами.

Однако Мансура никто не трогал. Кадыровцы вроде бы даже с ним дружили.
Наверное, мальчики могли бы заподозрить неладное, но их все это не слишком
беспокоило. В их книжке-раскраске мира и боевики, и кадыровцы были закрашены
одинаковым цветом: цветом оружия, насилия, власти. Цветом успеха и силы.
Цветом, который манил и дурманил, звал к другой жизни, к спасению от
задавленного быта, испуганных обывателей и глупого родительского дома.

У Мансура на все были ответы. Когда Мовлади стал говорить о
несправедливости в жизни, о том, что подонки купаются в деньгах, а
нормальный человек часто живет в бедности, Мансур закатил глаза и произнес:
"О те, которые уверовали! Воистину, многобожники являются нечистыми. И пусть
они не приближаются к Заповедной мечети. Если же вы боитесь бедности, то
Аллах обеспечит вас богатством из Своей милости, если пожелает. Воистину,