"Николай Федорович Садкович, Евгений Львович Львов. Георгий Скорина (Исторический роман) " - читать интересную книгу автора

епископской усадьбы. Вспоминал, как крепко пожал ему руку Сымон, как
мужики, казалось такие угрюмые и недружелюбные, наполнили ему дорожную
суму и, проводив до ворот, ласково пожелали счастливой дороги, как,
доехав до реки, увидел он большой отряд вооруженных всадников,
переезжавших мост.
Тогда Георгий испытывал какое-то смутное и противоречивое
чувство. Он сочувствовал восставшим мужикам, как сочувствовал всем
обиженным и угнетенным. Но не так рисовал себе Георгий борьбу народа
против угнетателей. Он мечтал о честном бое, рыцарских подвигах и
милостивом прощении безоружных пленников. Только потом, проехав много
верст по родной земле, нашел он объяснение и оправдание всему, что
казалось прежде бессмысленной жестокостью.
Было худо и прежде, под своими православными господами. А теперь,
когда князья и католические монахи прибрали к рукам не только лучшие
земли, а все, что родило и приносило плоды, совсем жизни не стало.
Недаром один нищий старик разъяснял Георгию смысл слова "католик".
"Состоит это слово, - говорил он, - из двух слов: кат (палач) и лик
(лицо). Смотрите, дескать, на них и увидите лицо палача".
Чем дальше отъезжал Георгий от родного дома, тем все больше
сгущались мрак и уныние. Он вспоминал о восставших крестьянах, как о
героях, шедших на бой за благо народа. О Сымоне же он не переставал
думать, да и слишком часто напоминали о нем встречные. Не первый год
ходил здесь Сымон со своей ватагой, и слова его передавались из уст в
уста. За него молились, к нему шли обездоленные, искали его и
рассказывали о нем легенды...
А конь все бежит и бежит, через боры и пущи, по зыбкой топи
болот, мимо курных хат, мимо смертей и болезней, через недолю...
Сокращая путь, Георгий обычно уклонялся от больших дорог,
сворачивая на проселочные шляхи и тропинки. Судьба оберегала его. Ни
дикие звери, населявшие леса Белоруссии, ни разбойничьи шайки,
совершавшие набеги на купеческие обозы, не тронули одинокого путника с
малой переметной сумой, ехавшего на усталой лошаденке. Но не зверей,
не разбойников опасался Георгий.
На заставах больших городов караулили проезжих людей воеводские
приставы. Собирали дань путную, и проезжую, и торговую, и постойную.
Брали с человека, брали с коня, брали с клади. Брали за не так
сказанное слово. В ходу тогда была поговорка: "На Литве каждое слово
стоит золота..." Писаные законы о пошлинах и мытах мало кому были
известны, и сборщики, пользуясь неграмотностью путников, грабили их,
как хотели. Нередко бывало и так, что человека, не имевшего, чем
заплатить, избивали батогами и сажали в колоду.
Георгию платить было нечем, и потому он объезжал города с
крепостными стенами и караульными башнями, пользуясь гостеприимством
крестьян.
Так проехал он весь Виленский тракт, оставил по правую руку
Гродно и выехал на мощеный, застланный деревом шлях, ведущий к городам
Бельску и Бресту. Георгий решил заехать в Брест, где проживал знакомый
ему по Полоцку купец Зиновий Горбатый, у которого он рассчитывал
пополнить свои скудные запасы и расспросить о дороге.
На развилке шляха Георгия остановили три неожиданно появившихся