"Микола (Николай Федорович) Садкович. Повесть о ясном Стахоре " - читать интересную книгу автора

- Винись, холоп!
Он замахнулся на Стахора, но не успел ударить.
Стахор прыгнул в сторону и быстрым, коротким движением выбил сабельку
из руки Дмитрия.
Кормилица всплеснула руками. Крикнула Битяговскому:
- Михаил! Гляди на него, боже мой! Что деется...
Битяговский бросился к детям.
Стахор, продолжая игру, стоял нахохленный, готовый отразить новый удар.
Но Дмитрий не нападал. Он смотрел на дерзкого хлопца, широко раскрыв
удивленные, злые глаза. Лицо его сжалось в гримасу. Вдруг не стало хватать
воздуха, царевич задышал мелко и часто.
Это длилось недолго. Стахор не успел понять, отчего таким гневом
исказилось лицо Иванова сына, как крепкий подзатыльник поверг хлопца на
землю.
- Винись, скотина, тебе говорят!
Одной рукой Битяговский прижимал Стахора к земле, другой подавал
Дмитрию сабельку.
- Казни его, царевич, я подержу!
Дмитрий протянул вперед худые руки и затряс ими. Все его тело начала
сводить судорога, глаза закатились, как у мертвеца, он качнулся на прямых
ногах и упал на руки подбежавших мамок. Битяговский отпустил Стахора.
Пораженный и напуганный, хлопец не поднимался с земли, глядя, как мамки
уносили бьющегося в припадке падучей царевича.
- Стах! - негромко позвал из-за ограды Савва.
Стахор оглянулся. Отец махал рукой, торопил, а пономарь пятился от
него, мелко крестясь и не то скуля от страха, не то хихикая, будто чему-то
радуясь.
- Живо, Стах! - снова позвал отец.
Бросив сабельку и сорвав с себя пеньковую бороду, Стахор в два прыжка
выскочил за ограду.


Вечер провел Савва в тревоге. Боялся, не пройдет даром Стахорова прыть.
А Стахору было жалко царевича. Эк его, бедного, затрясло.
- Видать, он простуженный, - решил мальчик.
- Нет, сынок, черная хворь у него, - объяснил Савва, - злые люди, за
царя Ивана, навели на младенца.
- Помрет? - с волнением спросил Стахор.
- Не дай боже такое! И так нам с тобой невядома, что еще будет...
Ночью Савва услышал, как кто-то вызвал пономаря из дому. С некоторых
пор он стал примечать, что у Огурца есть тайный сговор с братом царицы,
Афанасием. Вот и сейчас, незаметно выйдя вслед, Савва увидел - в тени старой
бани, на огороде, с пономарей беседовали двое. Вглядевшись, в одном он
признал Афанасия, другой был незнакомый монах, в одежде, отличавшейся от
здешней. О чем шла беседа, расслышать не удалось. Только видел, как монах
отсчитывал деньги, а Огурец крестился, вероятно клянясь.
Утром пономарь завел с Саввой непонятный разговор.
- Смелый у тебя хлопец растет и ловкий, - начал он вкрадчивым
голосом. - С царевичем одногодок, а поди-ка... Не было бы тебе худа с ним.
- Мал еще, неразумен, - заступился Савва за сына, - кто осудит такого.