"Микола (Николай Федорович) Садкович. Мадам Любовь " - читать интересную книгу автора

Признаюсь, так мне стало обидно. Пожалела даже, что начала эту беседу.
Видно, не зря люди сторонились горбатого мельника. Какая уж тут
"правда-матка". Мы когда только в район приехали, я сразу в школу насчет
работы пошла. Оказалась одна свободная должность - завуча. Я конечно бы
справилась, но Иосиф не разрешил. Боялся - скажут: "Не успел в районе и ноги
обогреть, а жену уже завом пристроил".
Наплакалась я тогда втихую. Всем говорила, из-за ребенка не могу на
работу идти, мужа оправдывала. Терпела, а тут не вытерпела. Взорвалась.
- Стыдно вам, - говорю, - даже думать так о покойнице. И ничего-то вы
не знаете! Я сама ее диплом в руках держала. И муж у нее не такой, чтобы
"заочно"... Он честный большевик... - Осеклась, испугалась этого слова.
Горбун тоже быстро оглянулся по сторонам. Сказал шепотом.
- За Ёсифа Мосеича не скажу, первым сортом мужчина. Что честный, то
верно. Так ведь секретарям райкома и положено честными быть.
Уж чего я ему не наговорила, только вижу, мельник мой вовсе не
растерялся, а даже как бы обрадовался. Очки снял, ресницами своими густыми
хлопает, а в глазах искорки жадные, дескать: "Давай-давай, подсыпай!
Перемелется - мука будет!"
- Чего вы тут ходите? Чего ждете? Чужие могилки считаете... Так вот,
знайте... скоро дождетесь. Мы за каждую взыщем...
Сказала, что с языка сорвалось, и пошла. Быстро пошла. Он за мной,
вприпрыжку, вперед забегает.
- Верно, ох как верно... за каждую взыщем... Дождусь!
- Чего?
Оба мы остановились. Горбун потянулся к моему уху и прошептал совсем
другим голосом:
- Распознал вас до тонкости...
- Кого распознал?
Горячность мою как в прорубь окунули, аж сердце зашлось.
- Вас, - улыбнулся горбун. - Именно вас. Не имею чести знать по
фамилии, но вижу - наш человек...
Некоторое время мы молча смотрели в глаза друг другу, стараясь
проникнуть к самому сокровенному. Потом то ли вернувшееся успокоение:
"Все-таки не узнал", то ли неожиданно светлая улыбка и слова "наш человек",
а скорее, все вместе - родили чувство доверия. Глаза его, все лицо
показались мне вовсе не злыми, даже приятными, умными...
Мы медленно шли между могилок, выбирая пустынные дорожки. Он держал
меня за руку и сначала осторожно, полунамеками, после каждой фразы
заглядывая в лицо, потом уже без пауз, откровенно и довольно подробно
рассказывал мне о прорвавшейся через фронт большой воинской части. О том,
как собираются вокруг нее партизаны.
- Все на санях... Автомобили на лыжах и артиллерия... Остановить их
невозможно. Прет такая сила. Немцы это скрывают, но мы-то знаем...
Меня не удивила его осведомленность. Не стала я спрашивать, кто это
"мы". Задумываться, правду или неправду он говорит, мешала радость. Так
хотелось верить... Я прибежала в больницу, с трудом сдерживая возбуждение.
В коридоре о чем-то шептались санитарки. Увидев меня, они замолчали. Ну
и пусть, я все равно знаю, ни о чем другом они шептаться не могут...
Автомобили на лыжах... на санях партизаны...
Мне надо было успокоиться, я слишком много узнала в один день. Что же я