"Ирина Сабурова. О нас" - читать интересную книгу авторабанку. Осторожно выудила один осколок стекла побольше, стала им зачерпывать,
как ложкой, кислосладкий мармелад, стараясь не касаться языком острого края. - С хлебом лучше - посышался голос. Обернулась. Немецкий солдат в растрепанной форме. - Можно и без хлеба - если его нет. Солдат снял рюкзак, порылся в нем, вынул небольшую горбушку, разломил пополам, протянул Таюнь. - Значит, и варенье пополам - обрадовалась она. Они молча ели, макая куском хлеба в банку, и сплевывая мелкие осколочки стекла. ... ночь на вокзале. Неподалеку стоит несколько пассажирских вагонов, слышны голоса. Таюнь только подошла к ступенькам, когда дверь раскрылась, и карманный фонарь ослепил и отбросил назад. - Вы куда? - спросил железнодорожный служащий. - Эти вагоны только для американцев. - Вагон кажется, пустой - робко взмолилась Таюнь. - Мне бы только ночь провести... я потеряла свой поезд... Служащий присмотрелся к ней, совсем близко поднеся фонарь и покачал головой. - Выкидывать вас я не буду, но предупреждаю: если вы не шлюха, то станете, если проведете здесь ночь. Скамеек не было. На полу сидело несколько женщин и солдат. Таюнь нашла замызганную половинку старой газеты, валявшуюся у двери. Все таки, можно подстелить хоть под голову. Пол из каменно холодных плит. Старалась сжаться, не двигаться, чтобы согреться как нибудь, но как и укрыться одним жакетиком, и лечь на него? ... - Пойдите в школу - сказал ей утром американец в шлеме. - Там Школу нашла только к вечеру. Это уже четвертый день бессмысленных блужданий от одной станции к другой. У водокачек можно сполоснуть лицо, выпить воды в пригоршне. И снова идти, спрашивать, объяснять. Руки висят, как плети, и на плечах ничего нет, а их так выгибает книзу, так ломит. Иногда удается найти окурок. - Я больше самой себе не верю, кто я - Таюнь с трудом проталкивает слова через слипшиеся губы. - Просто не могу больше. Поляк-доктор за столом протягивает ей сигарету. - Вижу. Вот что, мадам. Все, что я могу для вас сделать - это положить в госпиталь на три дня, не больше. Конечно, это не госпиталь тоже, но вам дадут поесть, и кусочек мыла. Идите ложитесь на свободную койку. Немного, но хоть что нибудь. Благодарить нет сил. Простыни на койке нет, конечно, но на подушке бумажная наволочка, и поверх соломы лежат два серых колючих одеяла. После вокзала...! Ложится, но заснуть сразу не может, от боли повсюду, от чрезмерной усталости. Только лежать, закрыв глаза и ничего не думать, ни о чем... Пролежала сутки, не поднимаясь. Потом с тем же крохотным кусочком мыла выстирала под краном в уборной свое белье, а на следующий день - жакет и юбку, вывесив их за окно. Доктор проходил иногда, и подсовывал ей сигарету, она только благодарно улыбалась. Соседка одолжила гребешок, чтобы причесаться. На третий день Таюнь поднялась на ноги. Усталость прошла, но отчаяние не проходило. - Больше, сами понимаете, я не могу вас здесь держать - сказал |
|
|