"Ирина Сабурова. О нас" - читать интересную книгу автора

банку. Осторожно выудила один осколок стекла побольше, стала им зачерпывать,
как ложкой, кислосладкий мармелад, стараясь не касаться языком острого края.
- С хлебом лучше - посышался голос. Обернулась. Немецкий солдат в
растрепанной форме.
- Можно и без хлеба - если его нет. Солдат снял рюкзак, порылся в
нем, вынул небольшую горбушку, разломил пополам, протянул Таюнь.
- Значит, и варенье пополам - обрадовалась она. Они молча ели, макая
куском хлеба в банку, и сплевывая мелкие осколочки стекла.
... ночь на вокзале. Неподалеку стоит несколько пассажирских вагонов,
слышны голоса. Таюнь только подошла к ступенькам, когда дверь раскрылась, и
карманный фонарь ослепил и отбросил назад.
- Вы куда? - спросил железнодорожный служащий. - Эти вагоны только
для американцев.
- Вагон кажется, пустой - робко взмолилась Таюнь. - Мне бы только
ночь провести... я потеряла свой поезд...
Служащий присмотрелся к ней, совсем близко поднеся фонарь и покачал
головой.
- Выкидывать вас я не буду, но предупреждаю: если вы не шлюха, то
станете, если проведете здесь ночь.
Скамеек не было. На полу сидело несколько женщин и солдат. Таюнь нашла
замызганную половинку старой газеты, валявшуюся у двери. Все таки, можно
подстелить хоть под голову. Пол из каменно холодных плит. Старалась сжаться,
не двигаться, чтобы согреться как нибудь, но как и укрыться одним жакетиком,
и лечь на него?
... - Пойдите в школу - сказал ей утром американец в шлеме. - Там
сборный пункт для иностранцев - лагерь.
Школу нашла только к вечеру. Это уже четвертый день бессмысленных
блужданий от одной станции к другой. У водокачек можно сполоснуть лицо,
выпить воды в пригоршне. И снова идти, спрашивать, объяснять. Руки висят,
как плети, и на плечах ничего нет, а их так выгибает книзу, так ломит.
Иногда удается найти окурок.
- Я больше самой себе не верю, кто я - Таюнь с трудом проталкивает
слова через слипшиеся губы. - Просто не могу больше.
Поляк-доктор за столом протягивает ей сигарету.
- Вижу. Вот что, мадам. Все, что я могу для вас сделать - это
положить в госпиталь на три дня, не больше. Конечно, это не госпиталь тоже,
но вам дадут поесть, и кусочек мыла. Идите ложитесь на свободную койку.
Немного, но хоть что нибудь.
Благодарить нет сил. Простыни на койке нет, конечно, но на подушке
бумажная наволочка, и поверх соломы лежат два серых колючих одеяла. После
вокзала...! Ложится, но заснуть сразу не может, от боли повсюду, от
чрезмерной усталости. Только лежать, закрыв глаза и ничего не думать, ни о
чем...
Пролежала сутки, не поднимаясь. Потом с тем же крохотным кусочком мыла
выстирала под краном в уборной свое белье, а на следующий день - жакет и
юбку, вывесив их за окно. Доктор проходил иногда, и подсовывал ей сигарету,
она только благодарно улыбалась. Соседка одолжила гребешок, чтобы
причесаться. На третий день Таюнь поднялась на ноги. Усталость прошла, но
отчаяние не проходило.
- Больше, сами понимаете, я не могу вас здесь держать - сказал