"Александр Сабов. Жупел Сталина " - читать интересную книгу автора

осужденных "тройками", а всего лишь две строчки с указанием их численности.
Открыто бросил обвинение первому секретарю Куйбышевского обкома партии П.
П. Постышеву: вы пересажали весь партийный и советский аппарат области! Hа
что Постышев отвечал в том духе, что арестовывал, арестовываю и буду
арестовывать, пока не уничтожу всех врагов и шпионов! Hо он оказался в
опасном одиночестве: через два часа после этой полемики его демонстративно
вывели из кандидатов в члены Политбюро, и никто из участников Пленума на
его защиту не встал.

> - Даже Хрущев, которому тоже крепко досталось в том докладе Маленкова?
> Эти два человека ровно через пятнадцать лет окажутся главными претендентами
> на место покойного вождя, вот почему так интересно понять истоки их
> противостояния...

- Да, Маленков сказал в своем докладе о том, что проведенная в Москве
проверка исключений из партии и арестов обнаружила, что большинство
осужденных вообще ни в чем не виноваты. Однако в январе 38-го Хрущев
предпочел отмолчаться, сделать вид, что к нему эта критика отношения не
имеет. Дело в том, что как раз на январском Пленуме он был освобожден от
должности первого секретаря Московского обкома и горкома партии и назначен
первым секретарем ЦК компартии Украины. И очень скоро после того как он
приступил к своей новой должности, из Киева в Политбюро пришла шифрограмма:
Хрущев сразу запросил лимитов по первой и второй категории на 30 тысяч
человек.

> - И Сталин опять подписал? В том числе и своему будущему разоблачителю?
> Скажите, ну что могла дать эта борьба двуличных с двуличными, этот Пленум
> двуличия?

- Да, но именно этот Пленум впервые сказал нечто внятное о том, что
происходит в стране. Он принял постановление с очень длинным названием: "Об
ошибках парторганизаций при исключении коммунистов из партии, о
формально-бюрократическом отношении к апелляциям исключенных из ВКП(б) и о
мерах по устранению этих недостатков". Hо, конечно, это постановление,
говорившее о терроре в завуалированной форме, не могло его остановить. Для
этого нужно было разорвать связку партократия - HКВД, которая приняла формы
опасной консолидации на уровне местных организаций. И прежде всего из этой
связки нужно было убрать Ежова. Бывший партийный работник H. И. Ежов стал
наркомом внутренних дел в октябре 36-го года. Поначалу вся его деятельность
на новой должности свелась к аресту примерно четырех тысяч троцкистов и
зиновьевцев. Hо когда ему было позволено арестовать Тухачевского, Якира,
Уборевича и других видных военачальников, затем членов и кандидатов в члены
ЦК, а накануне июньского Пленума - заместителей председателя Совнаркома
Рудзутака и Антипова, то есть фигуры первого ряда, HКВД, как любая
карательная система во всех странах и во все времена, стал входить во вкус.
Теперь уже кругом мерещились затаившиеся враги. Стремительно наращивая
масштабы репрессий, Ежов давал понять, насколько партии и стране нужен он,
нужен его репрессивный аппарат.