"Рустем Сабиров. Два рассказа: И зеленый попугай, Снегопад" - читать интересную книгу автора

- На заводе? Пропе-ел гудок заводской? Уважаю.
- Павел Владимирович - ведущий конструктор! - с издевательской
почтительностью отрапортовала Тамара. - Его очень на работе ценят.
- Уважаю, - повторил Гоша и вдруг плаксиво прищурил глазенки и
заканючил: - То-ом! Чтой-то у нас разговор с Павлушей не клеится. Во рту
сухо, язык, как напильник. Ты бы, Том, пошарила в холодильнике. Для смазки
внутренних органов.
- Я не пью! - резко перебил его Саранцев.
- Уважаю. Я тоже не пью, пока не налито. Так, я говорю, Том, ты в
холодильнике-то...
Тамара притворно вздохнула и пошла на кухню, Саранцев последовал за ней.
- Тамара, - сказал он ей шепотом, плотно притворив дверь, - что это еще
за фокус?
- Ты о чем, это? - с фальшивым удивлением пропела Тамара.
- Об этом тошнотике. Ты где такого нашла? Лепрозоид какой-то.
- А что? - Тамара дерзко прищурилась. - Ты уж не ревнуешь ли, Павлуша?
Наконец-то, господи, дождалась? А чем тебе Гоша не угодил? Ты вообще за
меня не беспокойся, я уж как-нибудь сама разберусь.
- Бред какой-то! - зло выдохнул Саранцев. - Нет, вообще-то мне
действительно все равно. Однако...
- Ну а раз все равно, так ты иди, Павлик, в комнату, а то неудобно.
На-ка вот, - она сунула в руки Саранцева початую бутылку водки и легонько
вытолкнула из кухни. - Пейте пока. Я сейчас приду. - И задержавшись у
двери, вдруг глянула ему в глаза и сказала полушепотом с нехорошей
улыбкой: - Ты, небось, думаешь, ты его лучше? Напрасно. Он хоть не
притворяется. А ты... Ладно, ты иди, я сейчас.
Саранцев вернулся в комнату в каком-то полусне. Он даже не успел
заметить, как Гоша с ликующим воплем выхватил у него из рук бутылку. Все
происходящее разом перестало его интересовать, он как бы с удивлением
рассматривал сам себя со стороны, не понимая, почему он все еще здесь и
что ему здесь надобно. Гоша между тем, радостно трепеща и повизгивая,
налил себе водки в широкую фарфоровую пиалу и, захлебываясь, выпил.
- Не пьешь, значит? - радостно переспросил он. - И не пей, Паша, ну ее
совсем.
Саранцев махнул рукой и опустился в старое продавленное кресло, прикрыл
глаза и вдруг задремал. Сквозь сон он меж тем отчетливо слышал шаркающие
Гошины шажки, его довольный, урчащий голосок. А во сне он увидел себя
совсем молодым, в какой-то нелепой шутовской одежде, которой он мучительно
стыдился, но сделать ничего не мог. Вокруг сновали люди, но никто по
счастью не обращал на него и на его идиотский наряд никакого внимания. Он
было успокоился, однако тут из-за каких-то густых зарослей вышла Тамара.
Она была в своем шикарном югославском купальнике, том самом, который год
назад с боем выбила на работе. Она, смеясь, указывала пальцем на
Саранцева, и окружающие уже стали обращать на него повышенное внимание и
ехидно смеяться. Саранцев хотел было бежать, но запутался в своих нелепых
шароварах, спотыкался, падал, вызывая взрывы дружного и сплоченного смеха.
"Да вы гляньте на него, люди добрые! - громче всех хохотала Тамара, -
Поганец такой, а еще изгиляется! Он думает, он всех лучше, а на него
самого глядеть тошно!" Не помня себя, Саранцев забежал в какой-то темный
закоулок, едва не сбив кого-то с ног. "Извините! - сказал он громко и