"Людмила Николаевна Сабинина. Далекое зарево" - читать интересную книгу автора

- Так господь судил, чтобы одна оставалась я. И муж, Андрей Петрович,
там, и доченька Рая.
- Неужели все погибли? И дочь?
В соседнем зале зашумели, послышались шаги. Быстро вошла невысокая,
полная женщина, за ней с ревом вбежал упитанный малец в зеленом вязаном
костюмчике.
- Ну, где ты оставил варежки? На каком стуле? Здесь? Отвечай!
Она говорила громким, сочным голосом, мальчишка ревел во всю глотку.
Под потолками проснулось и загуляло эхо. Варвара Тимофеевна услужливо
поднялась.
- Да сюда и не заходил никто, это вы, гражданка, ошиблись. Где-нибудь в
другом зале поищите.
- Мне лучше знать, ошиблась я или нет, не ваше дело, - гневалась
посетительница. - Ваше дело сидеть и следить за вещами.
Она упрямо кивнула, длинные серьги качнулись, сверкнули в полумраке.
Варвара Тимофеевна включила свет, загорелись две-три полутемных лампочки.
Вслед за посетительницей обошла зал, осмотрела все стулья.
- Вы бы вниз обратились, в кассу. Туда все находки сносят, спросите у
кассирши...
Стуча каблуками, женщина удалилась. Рев мальчишки затих.
- Растеряют монатки свои, а потом ищут по всему музею, - сердито
ворчала старуха, садясь рядом с Верой Ивановной.
- А во время оккупации вы в городе были? - спросила Вера Ивановна.
- Где там! Побежали как оглашенные кто куда. Мы-то с доченькой в
деревню. В Галкино сестра у меня родная, так мы - туда.
- А муж?
- Петрович сначала-то как будто с нами собирался, а потом, вижу,
чего-то мнется. "Ты что медлишь-то?" - спрашиваю, а сама уж понимаю, что
нельзя ему. Давно еще на заводе решили, кому надо остаться...
- По заданию?
Старуха помолчала.
- И то сказать, - в раздумье проговорила она, - хозяйство ведь так
просто не покинешь. Нужен глаз да глаз! Город целый, тут и завод, и всякое
добро. А тем более оккупанты... Глаз нужен.
- Варвара Тимофеевна, а сколько лет было вашему мужу?
...Она испытывала странное чувство: город, в котором прошло детство,
всегда представлялся ей таким, как в детские годы, - простым, устойчивым, с
булыжными, кое-где поросшими зеленой травой мостовыми, с примусами, с
разными другими смешными подробностями коммунального быта. И большинство
людей тогда казались ей смешными и незначительными. Пьяница дядя Митя из
третьей квартиры, хор старушек с фабрики "Ударница", артель инвалидов "Пошив
тапочек", массовичка из горсада Дуся с выцветшими шестимесячными кудрями:

Раз, два, уха-ха,
Солнце, воздух и вода!

Или: "кто за кино?" (Мы-ы!!!) "Кто за вино?" (Мы-ы!!! Ой, нет, не мы!)
"Кто за вино, поднимите руку. Вышли из игры!" Все это было совсем не похоже
на трагические дни сорок первого. Не знала, оказывается, она своих
сограждан...